Дарю вечную молодость - Александра Кравченко Страница 2

— Марина Потоцкая?.. — растерянно спросила. Ксения. — Так ведь сообщалось, что она покончила с собой.

— Мы подстроили… Я ее сзади схватил, а Федька выстрелил… потом пистолет ей в руку вложил. Так нам заказали сделать…

— Кто заказал? — невольно вырвалось у Ксении.

— Не знаю… С ним Федька держал связь… Наверное, кто-то очень крутой. Может, из-за этого дела и меня сейчас убрали… Отпусти мне мои грехи, милая…

— Подождите… Если все это не бред, то надо не врачу рассказывать, а следователю.

— Не вздумай… не вздумай… — Лицо его судорожно искривилось. — Если меня убрали, то и тебя… Отпус…

В следующее мгновение он дернулся, захрипел, и его остекляневшие глаза закатились под веки.

— Дозвонилась я до скорой, обещали бригаду прислать, раздался со стороны коридора голос Евдокии Васильевны.

— Кажется, уже поздно, — вздохнула Ксения, вдруг осознав, что она, врач, не чувствует сострадания к человеку, сейчас умирающему у нее на глазах.

Старушка засуетилась, предлагая поискать по соседям лекарства, шприцы, чтобы чем-то помочь больному до приезда «скорой». Ксения вяло согласилась, хотя понимала, что это уже бесполезно.

И тут затарахтел, останавливаясь, лифт, и из него вышла бригада реаниматологов: врач — сравнительно молодой мужчина, медбрат и медсестра.

Ксения и Евдокия Васильевна оторопели от такой сверхъестественной оперативности: ведь не прошло еще и пяти минут после звонка. Но, оказалось, что медики приехали вовсе не по вызову соседки. Как объяснила на ходу медсестра, позвонил минут двадцать назад сам больной, сказал, что ему очень плохо, живет один, а потому дверь оставит открытой. Поскольку эта медицинская служба коммерческая, то и приехали они без задержки.

Пока медики занимались больным, Ксения, прислонившись к стене, в каком-то тяжком и тупом оцепенении думала о своей неласковой судьбе, которая и так ее не балует, а теперь вот еще нагрузила чужой и опасной тайной. Или предсмертная исповедь Еськова — всего лишь бред умирающего? Может, насмотрелся боевиков, вообразил себя киллером? Ну, зачем весь груз этой загадки упал именно на нее? И надо ли, и можно ли этим с кем-нибудь поделиться?..

Спустя несколько минут медики констатировали смерть от острой сердечной недостаточности. «Коммерческую» бригаду озадачил тот факт, что теперь неизвестно к кому надо обращаться за оплатой. Но тут медсестра вспомнила, что больной, вызывая их, сообщил, будто деньги положит на телефонный столик. Деньги и правда там лежали, слегка прикрытые газетой. И в этот момент Ксения, взглянув на телефон, удивилась:

— Но как же он мог вам позвонить? Ведь у него телефон не работает, пришлось вызывать скорую из квартиры соседки.

Шустрый медбрат быстро оглядел плинтус под телефонным столиком, что-то там поправил и снисходительно пояснил Ксении:

— Да просто шнур отошел от гнезда. Наверное, больной, когда падал, зацепил его ногами.

Смерть молодого мужчины была слишком внезапной, а потому диагноз врачей «неотложки» не мог считаться окончательным, полагалась также судебно-медицинская экспертиза. Соседи уже позвали участкового и работника ЖЭУ, а те по документам отыскали телефон фирмы, где Еськов работал охранником. Слово за слово выяснились некоторые факты биографии покойника. Оказывается, в молодости он отбывал срок то ли за грабеж, то ли за разбойное нападение, но четырнадцать лет назад освободился и с тех пор конфликтов с законом не имел. Жил в разных городах области, пока, наконец, не перебрался сюда, в областной центр. Был женат, но два года назад развелся, жена забрала дочь и переехала в другой город к своим родителям.

Сотрудники Еськова оказались людьми сознательными: прислали служебный «рафик», привезли и кого-то из милиции.

Ксения, сама не зная почему, так и не вытащила из сумки медицинскую карту Еськова. В суматохе никто ее об этом не спросил, а она решила никому и не напоминать.

После завершения всех формальностей Ксении еще полагалось закончить обход больных по вызовам. Теперь не то что к трем, а дай Бог к шести часам вернуться домой. Конечно, посещая своих пациентов после такого печального события, она вдоволь наслушалась комментариев типа: «Вот так живет человек, вроде молодой и здоровый, только раз в году сердце кольнет, а потом вдруг: хлоп — и нет человека; мужик охранником работал и не хотел признаваться своим фирмачам, что болен; наверное, еще в тюряге сердце надорвал».

Все не ладилось в этот день: даже автобус пришлось ждать вдвое дольше обычного. Домой Ксения вернулась поздно. Сын уже давно пришел из института и пообедал вчерашним супом и консервами. А ведь она собиралась сегодня приготовить ему его любимые блинчики с мясом или вареники. Конечно, Димка снова ворчал, что после смерти бабушки он постепенно отвыкает нормально питаться, а это очень вредно для его восемнадцатилетнего растущего организма. И Ксения вяло оправдывалась тем, что ей не хватает времени, что ради дополнительного заработка она взяла еще один участок, а сегодня на этом участке произошло ЧП.

Димка, конечно, хороший парень и в душе сочувствует ее трудностям, но ведь в юности люди так не любят страдать и мириться с тем, что им не повезло. Когда три года назад умер муж, с которым Ксения прожила не очень складную, но внешне пристойную жизнь, Димка был еще ребячливым школьником и не вполне осознал свое горе. Рядом были мама и бабушка, которые старались, чтобы мальчик не почувствовал ' какой-то осиротелости и материальных затруднений. Ксения подрабатывала ночными дежурствами, а ее мать, в прошлом медсестра, хоть и была уже пенсионеркой, продолжала делать уколы на дому. Так и жили — достаточно спокойно и, в общем-то, не хуже других, пока мама серьезно не заболела. Ей пришлось лечь на операцию, но сердце не выдержало наркоза, и она умерла на операционном столе. Это случилось год назад, и с тех пор Ксения с Димкой по-настоящему осиротели. Мама, женщина своеобразного склада, не всегда удачно влияла на судьбу и характер дочери, но зато вносила в быт семьи какую-то особую упорядоченность, надежность. Без нее у Ксении часто опускались руки от бытовой неразберихи, от неуверенности в завтрашнем дне. Однако эту свою душевную растерянность приходилось скрывать от Димки, потому что он, истинный представитель поколения, воспитанного на американских фильмах, презирал в людях слабость и неуверенность в себе.

Как обычно по вечерам, сын отправился гулять, и Ксения вышла на балкон, наблюдая сверху за его передвижениями по двору, пока он в компании двух друзей не скрылся за углом длинного соседнего дома. Опершись на перила, Ксения еще долго вглядывалась в вечерние сумерки, размытые светом фонарей и окон. Почему-то вдруг очень захотелось курить. Это была давно забытая привычка молодости. Как большинство студенток-медичек, Ксения закурила на первом курсе, но спустя несколько лет бросила под впечатлением трагической кончины отца, который, будучи заядлым курильщиком, буквально сгорел от рака легких.

По цепочке ассоциаций ее мысли перешли от курения к студенческим годам, а затем — к юности вообще, к отрочеству и к наиболее ярким впечатлениям, питавшим ее душу в те уже далекие годы. Среди этих впечатлений было одно, о котором напомнили тяжелые события уходящего дня.