Бандитский брудершафт - Валерий Шарапов Страница 2

— Верно. Нужно, чтоб у бандитов развязался язык и чтоб Аркадий невредимым вернулся.

Из толпы вынырнул Егоров.

— Ну что, граждане? Сработало? Видали, какие они пьяные были? Должны расколоться!

— Должны, Вася. Поехали в управление.

Муровцы дождались автобуса, кое-как втиснулись в его нутро и покатили в сторону Петровки.

Верзила вел себя по-хозяйски, нахально, хамовато, заглянул в открытое окошко, поинтересовался, свободна ли машина. Получив от таксиста утвердительный ответ, он позвал дружков и уселся на правое переднее место. Второй пассажир был прилично пьян и в основном молчал, продолжал хлебать портвейн из горлышка бутылки, прихваченной в ресторане. Третий, коренастый парень с неприятным запахом изо рта, лузгал семечки и выдавал отрывистые фразы.

— Надоело в хате чалиться, последняя четвертная бумажка на кармане осталась, — проговорил он, непонятно к кому обращаясь. — И к скупщику бежать не с чем. Все, что у меня было, я ему уже снес.

Ехать водителю было велено до Софийского проезда.

«Черт побери, это рядом совсем, — с сожалением заключил Аркадий, включая первую скорость. — Надобно не торопиться, чтоб они расслабились и успели развязать языки. — Водитель не спешил и мысленно выстраивал маршрут движения до адреса, названного верзилой: — Поначалу прямо по Трифоновской, покуда не упрусь в Бахметьевский автобусный парк. Далее направо до Сущевского Вала. По нему квартала три-четыре до Миусского кладбища. Проехав его до конца, придется крутить вправо. Там и будет Софийский проезд».

По Трифоновской они проехали в тишине. Пьяненький уркаган продолжал лакать из своей бутылки.

Когда такси поравнялось с автобусным парком, коренастый тип опять затянул недовольным и довольно противным голосом:

— Надоело все. Вечером пойду, замок поддену на какой-нибудь бакалейной лавке.

— Нам велено сидеть тихо, — заявил длинный фрукт с переднего сиденья.

— Почему это?!

— Сыч Северный бан понюхать намерен.

— Я туда не нанимался!

— Тихо ты! Там дело верное выгорает.

— А чего на Северном? — встрял в разговор нетрезвый браток.

— Вроде как большие склады со жрачкой. Больше Сыч ничего не сказывал.

— Жрачка — это дело, — промямлил поддатый уголовник, допил свой портвейн и швырнул пустую бутылку в открытое окно.

Аркадий крутил баранку, оглядывался по сторонам, сигналил — в общем, старательно делал вид, будто всецело занят дорогой и в пассажирский разговор не вникает. Движение на Сущевском Валу и впрямь было непростым. В обе стороны, обгоняя медленные подводы, сновали грузовики, автобусы, легковушки. Да еще вездесущие пешеходы, норовящие проскочить меж гудящих автомобилей.

Однако каждое слово, вылетевшее из уст бандитов, Аркадий тщательно фиксировал в памяти, чтобы через несколько минут домчаться до управления и пересказать все товарищам, пославшим его на это задание. До Софийского проезда оставалось всего ничего. Вот справа уже потянулись заросли лещины Миусского кладбища. Еще метров двести — и покажется нужный поворот. Отсюда до управления рукой подать. Пятнадцать минут — и на месте.

— Вам у какого дома? — поинтересовался Аркадий, завернув в проезд.

Верзила лениво махнул рукой и пробурчал:

— Прямо.

«Эмка» прокатила по Софийскому почти до конца кладбища.

— Здесь, — длинный уголовник указал на тенистый участок меж невысоких домов.

Автомобиль сбавил скорость, принял вправо, остановился.

Таксист поглядел на счетчик и вдруг захрипел. Коренастый тип, сидящий сзади, обхватил левой рукой его шею и с невероятной силой потянул на себя.

— Зря ты, мусор, думал, что никто тебя не раскусит. Мы тебя, паскуду, еще у «Гранда» просекли, — прошипел верзила и почти без замаха ударил Аркадия в грудь заточкой.

Все сотрудники оперативно-розыскной группы майора Ивана Старцева находились в общем рабочем кабинете. В маленьком закутке со старым деревянным столом, именуемом столовкой, их давно ждал обед: нарезанный ржаной хлеб, пара луковиц, открытая банка с килькой. Да еще корейская экзотика, принесенная из дома Костей Кимом: рыба в маринаде, капуста и горстка макарон. Однако аппетита ни у кого не было, а острота корейских блюд оказалась угрожающей.

Народ испил крепкого чаю, сгрудился у открытого окна, смолил папироски и взволнованно ждал появления Аркадия. В томлении и тревоге прошло пятьдесят минут.

— Что же это такое, а? — Старцев нервно поглядел на часы. — Мы тут, в управлении, уже давным-давно находимся! Аркадий увез бандитов с вокзала больше часа назад!

Егоров поскреб затылок и заявил:

— Да, до сих пор ни слуху ни духу.

— От Ржевского до управления — пятнадцать минут езды. — Васильков развел руками и предположил: — Должно быть, он повез этих гадов куда-то на окраину, в Конюшки, например, или Коломенское.

— Или вовсе в пригород, — поддержал его капитан Бойко.

Так или иначе, но сыщикам ничего не оставалось, кроме как набраться терпения и ждать. Они затушили окурки, обступили столик в столовке, разобрали ломти хлеба, кольца лука, вооружились алюминиевыми ложками и принялись обедать.

Оперативно-розыскная группа майора Старцева считалась в МУРе одной из лучших. Костяк этого подразделения сложился в начале войны, когда им руководил ветеран уголовного розыска майор Прохоров. Иван Старцев влился в него осенью сорок третьего, излечившись после тяжелого ранения, полученного под Рыльском. Всего через год он возглавил коллектив, занял место Прохорова, ушедшего на повышение.

Иван был этаким крепышом, хоть и небольшого роста. Хваткий, сообразительный, практичный.

«Крестьянин с широкой костью», — так охарактеризовал его Сашка Васильков, впервые увидев на фронте.

Однако родился и вырос этот крестьянин на юго-западе Москвы, в небольшом рабочем поселке. Позже семья переехала ближе к центру. Там Иван окончил среднюю школу с очень неплохим набором оценок и без проблем поступил в Подольское военное артиллерийское училище.

Заместителем Ивана Старцева значился капитан Василий Егоров, опытный сыщик, начавший службу с участкового инспектора. Спокойный и уверенный в себе здоровяк с огромными кулаками и лицом актера-красавца из «Мосфильма». Егоров родился в пятнадцатом году в большой крестьянской семье, проживавшей в бедном селе, расположенном в Ленинградской области. Василий изо всех сил старался выбраться из нищеты и получить хорошую профессию. Он с отличием окончил восьмилетку в Колпино, а потом по ходатайству комсомольской организации был направлен в Ленинградскую школу среднего начальствующего состава рабоче-крестьянской милиции. Учеба и будущая работа пришлись ему по нраву. После выпускных экзаменов он получил погоны младшего лейтенанта и направление на работу в один из районов Ленинградской области. Уже через год его как лучшего участкового инспектора перевели в Ленинградский уголовный розыск, а перед войной в составе группы офицеров перебросили в столицу для усиления знаменитого МУРа.