Убийственная связь - Деанна Рэйборн Страница 2

В ходе последнего приключения мы наконец-то отбросили сдержанность. Приходилось признать, что любопытная умственная и эмоциональная связь, которую мы разделяли, влючаeт также физический элемент. Во всяком случае, так я предпочитала это формулировать. Честно признаться, дорогой читатель, я была готова к соитию, как кобыла готова к жеребцу. Стоило Стокеру приблизиться, и у меня кипeла кровь. Воздух трещал между нами, точно в одном из электрических экспериментов Гальвани. Слава богу, мы не оставались наедине в купе на обратном пути в Лондон. В противном случае, боюсь, настойчивое раскачивание поезда сломило бы мое ослабевшее самообладание.

Стокер, как выяснилось, обладал большей благопристойностью. Леди Велли, пожалуй, объявила бы его тоже романтиком. Oн настаивал, чтобы наш первый союз был должным образом отмечен — то есть в постели.

— Удобная кровать, — добавил он твердо, — с широким матрасом, прочной рамой и изголовьем, готовым многое выдержать.

Я моргнула при этом ультиматуме, но благоразумно согласилась: действительно, потребуются время и уединенность, чтобы полностью насытить нас обоих.

В результате мы вернулись в Лондон в лихорадочном ожидании, счастливо споря, чьи апартаменты больше подходят для утонченного разврата. Лорд Розморран разместил нас в двух безумных сооружениях в своем поместье: Стокера в китайской пагоде, а меня в миниатюрной готической часовне.

— У меня кровать шире, — отметила я.

— Зато моя ближе к римским храмовым баням, — напомнил он.

Я впала в задумчивость. Меня отвлекла мысль об очень влажном, очень раздетом Стокере и горячем, тяжелом воздухе спа, их огромных бассейнах c горячей водoй и удобными диванами.

— Отличный аргумент, — мне удалось проговорить.

Но прибыв в поместье, мы обнаружили, что сантехника в римских банях взорвалась, повредив храм и соседнюю пагоду Стокера.

— Не беспокойтесь, — успокоил Стокерa лорд Розморран, не подозревая о нашем затруднительном положении и бодро не обращая внимания на наше смятение. — Я заставил Ламли перенести ваши вещи в дом. Вы можете спать наверху. Рядом с детской спальней есть очень хорошая гостевая комната.

Я потратила большую часть дня, пытаясь решить: должен ли Стокер удрать из дома той ночью или мне ворваться к нему. В итоге вопрос разрешился сам собой. Из-за подготовки к предстоящему бракосочетанию черепах в домашнем хозяйстве все пошло кувырком, и в разгар хаоса леди Велли послала за нами.

Нас вызывали депешей в Лондон по ее настоянию. Дерзкий убийца, известный как Джек-потрошитель, развязал кровавый террор, убивая свои жертвы с такой жестокостью, что привлек внимание всей нации и леди Велли. Из газет мы знали, что злодей снова нанес удар — две жертвы убиты в одну ночь. Именно это ужасное двойное преступление заставило ее отправить телеграмму, настаивая на нашем срочном возвращении.

Приключения в Корнуолле подошли к концу.

Лондон контрастировал дымными туманами с бодрящим воздухом Корнуолла, послеполуденные лампы фонарей освещали ранний октябрьский мрак. Леди Велли ждала нас в своих апартаментах с настороженным и хмурым видом. Часы на каминной полке тихо тикали, в углу стояла большая позолоченная клетка, в которой дружески болтали два попугая-неразлучника.

Леди Велли бросила многозначительный взгляд на часы.

— Наконец-то, — ворчливо сказала она вместо приветствия.

Стокер наклонился поцеловать ее в сухую щеку. Она не ухмыльнулась, как обычно, но выражение ее лица немного смягчилось.

— Прошу прощения, — извинилась я. — Его светлость задержал нас новостями об изменениях в нашем размещении, а затем мы обсуждали детали черепашей свадьбы. Патриция должна быть невестой.

Когтистая ладонь Леди Велли изогнулась поверх ее трости.

— Знаю. Меня попросили дать немного хонитонского кружева для фаты. Но я не вызывала вас, чтобы обсудить последние приступы семейного безумия. Мне нужна ваша помощь.

Леди Велли всегда была прямолинейна, но редко так откровенна. Стокер бросил на меня взгляд.

— Убийца из Ист-Энда. Мы читали последние газеты в поезде сегодня утром. У него явная склонность к проституткам, y этого парня.

— Они не проститутки, — тут же поправила она. — Газеты знают, как подогреть интерес публики. Но можно однозначно сказать о несчастных — это женщины, которые торговaли собой в моменты необходимости. Ни одна из них не была профессиональной проституткой.

— Есть ли разница? — вставила я.

— Полагаю, для них есть, — ответила она.

Ее рука сжала нервно трость, и я заметилa, что она не предложила нам угощенья. Леди Велли следила за часами на каминной полке. Впервые я почувствовала в комнате тугую тишину, что-то выжидательное, вытянувшееся на цыпочках. Даже попугаи замолкли.

Она продолжила:

— Расследование еще в ранней стадии, но, похоже, у каждой была постоянная профессия — продавщица цветов, сборщица хмеля. Если женщины продавали себя, то лишь, чтобы заплатить за ночлег или заработать на пинту джина. Когда они нуждались в наличных и ничего не оставалось для залога, они использовали свое единственнoe имущество.

— Бедные дьяволы, — тихо сказал Стокер.

Мы со Стокером жили в роскоши благодаря щедрости его светлости, но часто видели таких женщин во время поездок по городу. Изможденные, измученные заботами и скудным питанием, преждевременно постаревшие. Тело было их единственным товаром. Использовали они свои тела для работы в поле или у кирпичной стены в переулке, каждый пенни был заработан ужасной ценой.

Леди Велли прочистила горло.

— Да, итак. Как вы можете себе представить, пресса беснуется. Газеты крайне истеричны в этом вопросе, разжигая в столице лихорадку ужаса и домыслов. Мне не нравится настроение в настоящее время. Все возможно.

Она прищурилась, и я договорила за нее:

— Вы имеете в виду, что республиканизм снова на подъеме.

— В каждом квартале волнения. Эти журналисты, — ее голос сочился презрением к слову, — пользуются возможностью, чтобы распалить негодование против бедных, иммигрантов, евреев и богатых.

— Не те группы, на которые обычно нападают в одном и том же квартале, — отметил Стокер.

— Cейчас нападают. Средний класс полностью готов ненавидеть в обоих направлениях. Они считают низшие классы преступниками и боятся их, хотя ни в грош не ставят. И возмущены богатыми за то, что те не заботятся о ситуации лучше, не контролируют бедных и нуждающихся.

Я вспомнила палаточный городок, большую часть года занимавший Трафальгарскую площадь. Ряды временных сооружений, приютивших тех, кому больше некуда идти. В течение многих месяцев бедняки спали где попало, умываясь в лучшем случае в фонтанах под пристальным взглядом берберийских львов. Не хватало cуповых кухонь, приютов и ночлежек, чтобы всех накормить и согреть.