Рай в неглиже - Дарья Калинина Страница 2

– Ловко она меня сделала… – пробормотала Кира, плотней закутываясь в простыню, в которой вскочила с кровати. – Молодец! Узнаю нашу старушку Эльзу. И как ей удается манипулировать людьми с такой ловкостью?

Несмотря на то что за окном стояла чуть ли не тропическая жара, Киру знобило. Ей очень не понравился тон, каким говорила с ней Эльза. Прежде вечная отличница, любимица всех учителей и родителей, она говорила совсем иначе – надменно и назидательно. Во всяком случае, с Кирой она всегда выбирала именно такой тон.

Но теперь все изменилось. Эльза была сильно напугана. Голос ее звучал жалобно и плаксиво. И все равно она умудрилась повернуть дело так, как было удобно и выгодно ей самой. Кира отстояла лишь один бой, но общее сражение она без вариантов проиграла.

– И как Эльзе удается так крутить людьми? – пожаловалась она Лесе, когда они на следующее утро садились в свой «Гольф», чтобы ехать к бывшей школьной приятельнице.

– Она всегда такой была, ты что, не помнишь? Манипуляторша. Недаром ведь ее в течение семи лет выбирали классной старостой. Эльза, она такая… авторитетная.

Но от авторитетности Эльзы в данный момент не осталось и следа. Подруг встретила не бывшая уверенная в себе староста их класса, а трясущееся и жалкое существо. Эльза была одета в халат, который она не снимала по меньшей мере дня три. Голову она не мыла столько же. Ну а про макияж и маникюр вообще можно было даже не упоминать. Их просто не имелось.

– Эльза! – воскликнула пораженная внешним видом приятельницы Леся. – Ты выглядишь…

– Просто ужасно, да?

– Да.

– Могла бы и не говорить, сама знаю.

– Но что с тобой случилось?

– Мне страшно, – откровенно призналась Эльза. – Уже три дня сижу дома, никуда даже носа высунуть не могу. Всюду мне мерещатся убийцы, которые явились по мою душу.

– Целых три дня?

– Да, как вернулась с похорон Кольки, так и сижу!

Это заставило Киру встрепенуться. С Колькой Морсиным, как и с Эльзой, они с Лесей проучились вместе в одном классе целых десять лет. И конечно, известие о скоропостижной кончине их одноклассника не могло не взбудоражить подруг.

– Да, твой Колька… Он что, действительно погиб?

– Что значит «действительно»? Вы что, думаете, я стала бы шутить такими вещами? Может быть, вы, легкомысленные мартышки, так и шутите, но мы, взрослые гориллы, существа серьезные.

Теперь подруги узнавали прежнюю Эльзу. И нельзя сказать, чтобы это им сильно нравилось.

И все же повернуться и уйти они не могли. Эльза с такими предосторожностями открывала им дверь, столько раз спросила, они это или не они, что подругам стало ясно: все более чем серьезно. Подумать только, Эльза даже разработала своеобразный тест, вопросы из которого и задавала подругам через дверь.

Например, первый вопрос звучал так: какое прозвище было у их учительницы по физике? Ответ – Молекула. Кто был по национальности их преподаватель физкультуры? Латыш. Что за блюдо подавали на их выпускном вечере? И тут подруги не подкачали. Они прекрасно помнили замечательный торт, испеченный руками мамы одной из девочек их класса Тани Хомутиковой.

Ее мама была заведующей маленьким кондитерским цехом. И уж для любимой дочурки, а заодно и для ее одноклассников она расстаралась и изготовила торт, который бы украсил собой любую свадьбу. Торт был огромным, белым с розовыми цветами, он был густо усыпан шоколадными шариками и разрисован разноцветной глазурью.

На нем были изображения всех выпускников с подписями. И каждый мог съесть по выбору либо кусочек с самим собой, либо со своим возлюбленным, либо сожрать образ врага. Об этом подруги с удовольствием и поведали Эльзе во всех подробностях.

Было и еще множество подобных вопросов, ответы на которые интересовали Эльзу. Подруги с блеском выдержали испытание. И лишь после этого были допущены в квартиру Эльзы. Они вошли и ахнули.

Прежде Эльза жила в трешке с мамой, папой, бабушкой, полупарализованным дедушкой, а также с двумя кроликами, которые регулярно удирали из своего сооруженного под кухонным столом загончика и гадили по всей квартире, рассыпая по истлевшему паркету мелкие сухие шарики. Впрочем, квартира была в ужасном состоянии и до появления в ней кроликов, так что они уже не могли как-то существенно изменить положение дел.

И еще была маленькая собачка неопределенных кровей, которую Эльза почему-то гордо именовала мальтийской болонкой. Хотя там от болонки был только рост и маленькие лапки.

Но теперь у Эльзы была прекрасная просторная двухкомнатная квартира с огромным холлом, высокими потолками и отделанной по последнему слову техники кухней. Сама квартира находилась в новом доме. В ней было сразу два балкона и два санузла. И еще она вся сверкала чистотой, какая бывает только после недавнего ремонта. Никакого кроличьего помета и собачьей шерсти. Не было слышно и кряхтенья дедушки за стенкой. И очередной перепалки родителей Эльзы в соседней комнате.

– Ты что, теперь одна живешь? – невольно вырвалось у Киры.

Как ни странно, этот простой вопрос заставил Эльзу горько зарыдать.

– Да, – пробормотала она сквозь слезы. – Теперь одна. А раньше с Колькой!

Кира с Лесей переглянулись. Они не знали, что у Эльзы с Колей до сих пор отношения. А тем более такие серьезные, что они даже живут вместе. Честно говоря, двух таких непохожих людей трудно было сыскать на свете. Эльза – умница и отличница, правильная до занудства. И Колька – вечный хулиган и двоечник, которого держали в школе лишь потому, что его отец был какой-то крупной шишкой в министерстве образования и учителя элементарно боялись связываться с ним и с его отпрыском.

Благодаря щедрым вливаниям, которые получала школа от министерства вполне официальным путем, но под неофициальным давлением Колиного папаши, Колька окончил школу лишь с одной тройкой, хотя объективно его знания были ближе к абсолютному нулю.

Разумеется, папаша планировал для своего сына шикарное будущее, обучение в лучших иностранных учебных заведениях. Но когда Колька этим планам своего родителя воспротивился, папа пристроил сыночка в платный вуз. Впрочем, даже там не захотели терпеть Колькины художества ни за какие деньги. Колька вылетел из одного института, потом из второго, потом из третьего. Затем папаша сдался и предоставил сыну самому решать, как ему жить дальше.

Колька тут же выпросил у отца деньги и открыл мастерскую, в которой мог со своими дружками клепать самодельные мотоциклы – страсть всей его жизни. После мотоциклов – байков появились гоночные машины – спорткары, которые Колька умудрялся собирать своими собственными руками.

Это ему нравилось куда больше, чем протирать штаны на учебной скамье. Он был по-настоящему счастлив. И в конце концов даже отец смирился, что у его сына не будет высшего образования, зато будет свое дело, приносящее мальчику хороший кусок хлеба с маслом и икрой.