07'92 - Павел Корнев Страница 2

– А! Этого знаю, – подтвердил я и сразу поправился: – Знал. Но только в лицо, общаться – не общался. А что?

Капитан Козлов миг сверлил меня напряжённым взглядом, потом спросил:

– А Георгий Буньков – общался?

Я выдержал паузу, затем выдал заранее обдуманную полуправду:

– Вроде, он у него машину чинить собирался. Хотел, по крайней мере.

– Так они общались?

– Насчёт ремонта он в сервис Сивого точно заходил. Насчёт общения – не скажу.

Опер начал заполнять шапку протокола и уточнил:

– И когда Буньков заходил к Сивко?

– Перед разговором со мной в день своей смерти.

Козлов оторвался от листа и нахмурился.

– Почему раньше не сказал?

– Никто не спрашивал.

– Подпиши.

Я привычно уже сделал требуемую надпись внизу листа, но капитан и не подумал меня отпустить. Он убрал протокол в папку и выложил на стол прямоугольник фотокарточки.

– Знаешь его?

– Антон Буньков, двоюродный брат Геры… Георгия.

– А этот гражданин знаком?

На этот раз на снимке оказался изображён Кирилл, валютный спекулянт с Зелёного базара, и направление, которое приобретал допрос, не понравилось мне до чрезвычайности.

Неужели всё же проследили связь с бойней в недостроенном посёлке? Чёрт! Да Козлов же сам на меня грузин натравил, ещё бы он не проследил! Гадство какое!

– Ну так что? – поторопил опер.

Я немного поколебался, потом ответил чистую правду:

– Если ничего не путаю, это торгаш, на которого Антон Буньков работал. Как зовут – не подскажу, у него точка на Зелёном.

– А знаешь ты это…

Фраза осталась недосказанной, да завершать её и не было никакой нужды.

– Кто-то из пацанов показал, когда на Зелёный за шмотками ездил, – пояснил я.

– Кто?

– Не помню.

Конкретное имя капитан Козлов вытягивать не стал, вместо этого разложил на столе ещё четыре фотоснимка – все посмертные. Большак, Смирнов и пара их подельников.

Я судорожно сглотнул.

– Ну? – дёрнул меня опер.

Пришлось постучать пальцем по карточке с изображением Марадоны.

– Не помню, как зовут, в одну спортивную секцию с ним до армии ходил. Остальных не знаю.

И тогда совершенно ожидаемо на стол лёг очередной фотоснимок.

– Можешь не напрягать память, – недобро улыбнулся капитан, – это Лидия Светлова. Твоя соседка, не так давно похищенная, изнасилованная и убитая.

Меня передёрнуло, но присутствия духа я не потерял и потребовал объяснений:

– Ну и на фига вы мне это всё показываете?

– Минуту, – попросил опер и выложил три следующих фотографии. На них ожидаемо оказались запечатлены мёртвые грузины. – Видел их когда-нибудь?

– Этих не знаю, – ответил я, поскольку и в самом деле их не знал.

Козлова мой ответ не устроил, и он с нажимом произнёс:

– Я спрашиваю, ты их видел?

– Не припоминаю.

Только ответил, и опер резко подался вперёд, задрал рукава моей олимпийки.

– Вы чего, блин?!

Я вырвался, вскочил со стула и быстро оправил их обратно, но от милиционера короста ссаженной кожи на правом запястье точно не укрылась. Он достал из пачки сигарету и указал на дверь:

– Свободен.

Вот тут мне и сделалось не по себе; я замер в замешательстве. Выйду – конец. Этот выродок меня точно грузинской группировке сдаст. Он ведь неспроста след от наручников искал…

– Свободен! – повторил Козлов и поднялся из-за стола. – Двигай!

Ну я и двинул. Опер покинул отделение вслед за мной, щёлкнул зажигалкой, затянулся и вдруг предложил:

– Хочешь, расскажу, как всё было?

Наверное, стоило отсюда бежать без оглядки, но от пули не убежишь, и я кивнул.

– Пришёл из армии, ни работы, ни денег, страну и ту в унитаз за время службы спустили, – начал тогда старший оперуполномоченный. – Но были друзья-уголовники и богатый сосед, а у соседа дочка. Похитить её точно ты предложил.

Я спокойно выдержал взгляд собеседника и хмыкнул.

– Да неужели?

– Именно так! Больше некому. Только всё пошло наперекосяк. Мало того, что у отца жертвы сердечный приступ случился, так ещё друг втравил в авантюру с автоподставой, ограблением и перестрелкой. И у тебя под ногами начала гореть земля. С одной стороны, подельники наседают, которые никак выкуп получить не могут. С другой стороны, родственники жертв по второму эпизоду пытаются виновных отыскать. Но ты не растерялся, свёл всех в одном месте, где они друг друга и положили. А может, и сам выживших добил. Уверен, так всё и было!

– Нескладная история получается. Прокурор не примет.

– У тебя след на правом запястье, а в сожжённом автомобиле найдены наручники и выломанная потолочная ручка, к которой тебя приковали.

– В каком ещё автомобиле?

– Да брось! Ты и голову не при падении с мопеда разбил, а прикладом автомата получил, на нём следы крови остались. Группа – совпадает. И тело Светловой там же в подвале недостроенного особняка нашли. Для выдвижения обвинения мало, говоришь? Так мы и без прокурора обойдёмся!

Существовал немалый риск, что разговор записывается, но я не сдержался и зло выдал:

– Без прокурора – это как в прошлый раз, когда грузинам меня сдал, да? Вышел, по плечу похлопал, сука…

К моему удивлению капитан не вспылил и лишь пожал плечами.

– С тобой просто собирались поговорить.

– Сам-то в это веришь? Или просто совесть успокаиваешь? Хотя какая совесть? Откуда она у мента продажного?!

Тут Козлов покраснел от злости и даже наметил движение вперёд, но сдержался и сделал несколько быстрых нервных затяжек, прежде чем выкинуть окурок в урну.

– Я просто искал убийцу, – произнёс он хриплым голосом. – У тебя был шанс мне всё рассказать, пошёл бы по делу свидетелем, самое большее условный срок схлопотал. Но не захотел сотрудничать, отмолчаться решил. Так кто виноват, что самого в оборот взяли? А торговля валютой – это торговля валютой. Не наркотики, не оружие, не похищение людей. Да и не прикрывал я их, от сроков не отмазывал, просто на одного беспредельщика наводку дал. Можно сказать, обществу услугу оказал.

Я не выдержал и заржал.

– Ты моё запястье видел, так прикинь – как на нём браслет наручников оказаться мог? Не похищение, говоришь? Или, полагаешь, те грузинские отморозки на встречу пустыми отправились? Кто тогда мне по голове прикладом врезал?