Эта горькая сладкая месть - Дарья Донцова Страница 2

От сердца чуть-чуть отлегло, и я вздохнула.Вдруг в коридоре возникло оживление. По грязному линолеуму чуть ли невприпрыжку бежала неприветливая старуха из регистратуры.

– Сюда, сюда, голубчик, – пела онасладким голосом, – вам в этот кабинетик, тут сама Аделаида Петровна принимает.– За регистраторшей, улыбаясь, вышагивал мой сын Аркадий.

Кешку не потеряешь ни в одной толпе – рост стодевяносто пять. Но что он сделал с бабкой, отчего она светится вся,подпрыгивает и чуть ли не поет от счастья?

Не обращая на меня внимания, сын шагнул вкабинет. Минут через пять дверь снова отворилась, и в коридор выплыла доктор.Высокая, холеная, лет пятидесяти пяти. В ушах и на пальцах приятно мерцалибриллианты. Онкологиня обвела накрашенным глазом присмиревших больных,сфокусировалась на мне и тоже сладко запела:

– Дарья Ивановна, прошу.

Через секунду я стояла в большом кабинете.Аделаида Петровна – так отрекомендовалась дама – тщательно вымыла руки иприступила к осмотру. Потом сообщила:

– Ну, дорогие мои, скорей всеговолноваться нечего. Процентов девяносто за то, что на плечике у нас липома, тоесть такой миленький жировичок, абсолютная ерунда. Но раз вы здесь, следуетсделать пункцию.

– Но доктор Шаранко… – начала я.

– Не надо, не надо, – замахала рукамиАделаида Петровна. – Забудем мадам Шаранко, как страшный сон. Если что, ходитьстанете только ко мне. А теперь в пятый кабинет.

Мы вышли в коридор и сели у дверей.

– Какая милая женщина, – радостно сказалая. Кешка хмыкнул.

– Почему меня сразу к ней не направили, апослали к этой ужасной Шаранко? Кешка захихикал.

– Ну, мать, ты даешь. Разве можно такразум терять? Поделился с ними частью коллекции.

– Какой коллекции? – оторопела я.

– Портретов американских президентов,знаешь, на таких зеленых бумажках!

– Но ведь онкологических больных лечатбесплатно!

Кешка вздохнул.

– Сходила к Шаранко бесплатно.Понравилось?

– Нет.

– Ну, так молчи, денег, что ли, нет?Деньги у нас как раз есть, причем немалые. Получили мы их весьма необычнымобразом. Корни истории уходят в конец семидесятых годов, когда я однажды подНовый год задержалась на работе. Преподавала тогда французский язык итехническом вузе, бегала по частным урокам и вечно пыталась связать концы сконцами. Но они упорно развязывались. Наши лаборантка Наташа, плача, рассказаламне, что развелась с мужем, ушла из дома и спит теперь на кафедре. Я пожалеладурочку и позвала к себе. Несколько лет мы радостно прожили вместе, воспитываядвух моих детей: четырнадцатилетнего Аркадия и годовалую Маню. Но потом вдругприключилась невероятная история. Наташка неожиданно вышла замуж за француза иукатила во Францию. Теперь ее следовало величать госпожа баронесса Макмайер.Нечего и говорить, что я вместе с детьми и молодой невесткой получилапредложение приехать в гости.

Не успели мы очутиться в столице моды, каксобытия посыпались, словно из рога изобилия. Жана Макмайера, супруга Наташки,убили. В руки вдовы попало немалое состояние; трехэтажный дом в предместьеПарижа, коллекция картин, хорошо налаженный бизнес. Поколебавшись, члены семьирешили сначала стать эмигрантами, но тут вышел новый закон, разрешающий двойноегражданство. Теперь живем на два дома, вернее, на две страны: полгода в Москве,полгода в Париже. Вместе с нами катаются туда-сюда дети и. домашние животные. Итех, и других у нас много. Аркадий – счастливый отец двух очаровательныхблизнецов: Ани и Вани. Тринадцатилетняя Маша хочет стать ветеринаром и рисуетжуткие, но почему-то пользующиеся спросом картины.

Живем мы в собственном двухэтажном доме возлеКольцевой дороги. Вместе с нами обитают пять собак: питбуль Банди, ротвейлерСнап, английский мопс Хуч, йоркширский терьер Жюли и пудель Черри. Начиналаськоллекция псов с пита и ротвейлера. Их купили для охраны. Но, увы, ничего невышло. И Банди, и Снап самозабвенные обжоры. Пасти страшных охранников вечнозаняты какой-нибудь вкуснятиной. Поэтому любой, предлагаю-

Щий лакомство, автоматически становитсядругом, а едят они все, особо не кривляясь: сыр, творог, яйца, печенье, суп,оладьи, чипсы, соленые огурцы и орехи. Человека, первый раз пришедшего в дом,псы встречают, отчаянно крутя хвостами и заглядывая в руки. Им и в голову непридет залаять или оскалить зубы.

Йоркширскую терьершу Жюли привезла с собой вдом няня Серафима Ивановна, нанятая для близнецов. Пуделиху Черри впятимесячном возрасте оставил на недельку близкий приятель, уезжавший вкомандировку. С тех пор прошло пять Лет, а он так и не вспомнил про собачку.Хуч… Появление Хуча – особая история, о ней в другой раз.

– Мать, – засопел в ухо Аркадий, – тычто?

– Ничего, просто задумалась.

Кешка посмотрел на меня с жалостью. Потомвздохнул и пошел в процедурный кабинет. Через минуту выглянула медсестра.Очевидно, она не привыкла улыбаться, потому что губы растянула до ушей, но вглазах сохранила холод Арктики.

– Васильева! – крикнула девушка. Япоглядела на притихшую Катюшу.

– Пойдемте.

– Меня не звали, – вздохнула женщина.

– Ладно, пошли, сами же говорили, чтовходят по двое.

Мы вдвинулись в довольно большое помещение согромными окнами. Посередине комнаты стояла ширма, делящая кабинет на двечасти. В первой находилась кушетка, на которую было велено ложиться Катюше. Вовторую проводили меня и усадили на стул. Медсестра погремела какими-тожелезками в лотке и недовольно пробормотала:

– Опять унесли.

Потом вздохнула и объявила:

– Вы тут подождите обе, я скоро.

Шаркая тапками, она вышла в коридор. Мы сКатюшей молчали: она на кушетке, я на стуле. Болтать не хотелось, да и ситуацияне располагала. В дырочку между складными частями ширмы было хорошо видно Катю,ее бледное лицо и аккуратный кудрявый паричок.

Вдруг дверь распахнулась, в кабинет вошладругая медсестра. Высокого роста, лицо закрыто хирургической маской, довольнокрупное тело затянуто в чуть тесноватый халат, на ногах не тапочки, а ботинки.В руках женщина держала большую бутылку. Не говоря ни слова, вошедшая вставилапринесенный сосуд в штатив, ухватила Катю за руку и воткнула иголку.

Больная ойкнула и спросила:

– Вы новенькая? А где Гадя? Мне всегдаона химию колет.

Медсестра молча наладила капельницу и почтиубежала из кабинета. Что-то было в ней странное.

– Какие они здесь все нелюбезные! –крикнула я.