Версаль под хохлому - Дарья Донцова Страница 2

Я пожала плечами.

– Обычно. Девочки, пожалуйста, смешайте...

Лариса не дала мне договорить.

– Вот, а надо иначе! Эй, вы, уродки, наплескайте этого, добавьте того да разболтайте! Неровно ляжет – я из вас салями нашинкую, ни копейки не получите! Примерно так.

Я села на табуретку и сгорбилась.

– Все будет хорошо, – пообещала Лариса.

С того дня Лара регулярно заглядывала ко мне для, как она говорила, «профилактической клизмы», и ремонт потек без сучка без задоринки.

Вчера последний рабочий покинул мои хоромы, и я наконец-то осталась одна. Теперь предстояло решить другие проблемы: разобрать узлы, коробки и купить массу вещей. Ну, например, посуду. Мои чашки-тарелки погибли при переезде – грузчики уронили один ящик, причем, как вы понимаете, не с книгами, а с сервизом. Так что пока мне приходится пользоваться одноразовой посудой. Хорошо хоть у меня есть мебель и электроприборы.

Из прихожей донесся звонок мобильного, я, спотыкаясь о коробки, побежала туда, увидела на дисплее имя «Лиза» и быстро спросила:

– Меня уже ищут?

– Пока нет, – ответила Лизавета, – но скоро начнут. Антон приедет минут через двадцать.

– Несусь! – выкрикнула я и поспешила в ванную, временно исполняющую еще и функции гардеробной.

Моя новая квартира замечательная – большая, светлая, кухня просто огромная, ванная тоже, полно подсобных помещений, но самое главное, она расположена в пяти минутах ходьбы от офиса. Здоровенный джип я держу на служебной парковке, мне теперь не надо тратить время на дорогу на работу и обратно, можно поспать лишний часок.

Я живо оделась, схватила сумку, выскочила на лестничную площадку и наткнулась взглядом на керамический горшок, из которого торчала сухая ветка с одним-единственным зеленым листочком. Неожиданно мне стало жаль несчастное растение. Оно появилось здесь на подоконнике неделю назад – кому-то из жильцов дома, видимо, надоело, и тот выставил его вон – и тогда выглядело весело: мелкая зелень делала деревце похожим на шар. Потом вдруг стало терять листву и вскоре, похоже, умрет. Ни куст, ни дерево не ощущают боль, тоску или страх. Но я на секунду представила себе, что являюсь вот этим деревцем, жила в квартире, меня любили, а потом бац – выгнали. Глупо, конечно, но я от всего сердца посочувствовала погибающему, взяла горшок, отнесла в ванную, тщательно полила землю, а затем установила его в кухне на окне. Я никогда не разводила комнатные растения и терпеть не могу букеты. Все мои знакомые знают: чтобы сделать мне приятное, надо не цветы дарить, а принести коробочку шоколадных конфет.

Сама не понимая, что подвигло меня на «усыновление» сироты, я наконец отправилась на службу.

С неба сыпалась колкая ледяная крупа, но я не успела замерзнуть, потому что, выйдя из подъезда, сразу завернула за угол, перешла дорогу и очутилась у входа в офис. Мало кому известно, что в неприметном, невысоком доме, безо всякой вывески у двери, находится штаб-квартира бригады, занимающейся расследованием особо запутанных дел.

Первой мне в коридоре попалась Лиза, она радостно заявила:

– Молодец, ты первая!

– Неужели и Костика нет? – поразилась я.

– Он не считается, – ответила Лизавета. – Костя тут корни пустил.

И это правда. Наш Константин – человек-компьютер, мужчина-айпад, симбиоз программиста и кучи гаджетов. Где Антон Котов [2], начальник бригады, отрыл парня, я понятия не имею. У нас не любят рассказывать подробности своей биографии, но я подозреваю, что Антон нашел юное дарование еще в детском саду, тщательно за ним присматривал, а потом, когда добру молодцу исполнилось лет двенадцать, привел его в офис. Хотя умом-то я понимаю, что Рыкову все-таки стукнуло восемнадцать, иначе бы он не имел права на полный рабочий день. Просто выглядит Костик подростком. И всегда одинаково одет – в замызганные джинсы, кроссовки и майку. Правда, иногда он натягивает поверх нее безразмерный свитер, а на голову черную бейсболку. Полагаю, семьи у Кости нет. Придешь на работу в шесть утра, он возится со своими компьютерами. Уходишь за полночь – он сидит. В офисе есть три комнаты для отдыха. Вернее, их было три – теперь одна навсегда оккупирована Костей. По-моему, Рыков вообще не покидает контору. Во всяком случае, я никогда не видела его на улице и не слышала от него слов: «Вчера после работы сходил в кино».

– Таня на месте? Отлично! – сказал Антон, выходя из лифта в сопровождении незнакомой мне женщины. – Где Егор?

– Прибудет через секунду, – отрапортовала Лизавета, – уже на подъезде. Анна Маркелова ждет в комнате для совещаний.

– Пошли, – велел Котов.

Двери лифта снова разошлись в стороны, из кабины вынесло Егора. Судя по его слегка опухшему лицу, наш Дон Жуан в очередной раз проспал, не успел выпить кофе, спешно принял душ, влез за руль и помчался на работу. Правда, он, как всегда, в безукоризненно наглаженном костюме, идеально чистой рубашке и при тщательно завязанном галстуке.

Я скорчила Гоше рожу. Тот не остался в долгу – ответил тем же.

– Хватит идиотничать! – прошипела Лизавета. – Рядом с вами я себя чувствую как в сухумском обезьяньем питомнике.

– Синеносой мартышкой или краснозадым орангуделлем? – тут же поинтересовался Егор.

– Нет, карликовой королевской шимпанзе стоимостью в десять миллионов долларов, – гордо ответила Лиза. – У тебя на щеке след губной помады.

– Черт! – смутился Егор и потер лицо ладонью. – Надеюсь, Антон не заметил.

Лизавета захихикала и убежала.

Я дернула напарника за рукав.

– Пошли.

– Посмотри, убрал помаду? – попросил Гоша.

– Да не было у тебя ничего, – усмехнулась я. – Лиза пошутила.

Егор вздохнул, и мы отправились в совещательную комнату.

– Ты слышала когда-нибудь про карликовую королевскую шимпанзе? – вдруг спросил Егор. – Сомнительно, что у сухумского заповедника есть миллионы долларов на покупку подобного животного.

– Ничего не могу сказать по данному вопросу, – ответила я. – Впрочем, синеносая мартышка и краснозадый орангуделл тоже мне не известны. Они вообще-то существуют?

– Понятия не имею, – улыбнулся Гоша, – но звучит красиво.