Операция «Наследник», или К месту службы в кандалах - Светозар Чернов Страница 19

— Позвольте представить, леди и джентльмены, — сказал Каннингем, прекращая петь, и Эстер, не отрывая пальцев от клавиш, повернулась на табуретке, чтобы взглянуть на пришедшего. — Модный французский художник, мистер… ээ…

— Ренуар, мсье, — подсказал поляк, выходя на середину гостиной. — Мсье Огюст Ренуар к вашим услугам.

Эстер перестала третировать фортепьяно и в гостиной на мгновение стало тише.

— Ренуар?! — удивилась Пенелопа.

— Так, мадемуазель, меня зовут Огюст Ренуар. И этот достойный джентльмен у пианино попросил меня оказать вам честь написать ваш портрет.

— Да-да, Пенелопа, мистер Ренуяр готов нарисовать ваш портрет и ему нужны только краски и ваш альбом.

— Барбара, — обратилась Пенелопа к мисс Какссон. — Принесите мне из спальни альбом, подаренный доктором Гримблом.

Компаньонка поднялась с дивана и удалилась, а Фаберовский решительно прошел к камину и сел на череп медведя.

— Батчелор, что вы встали как вкопанный, принесите нам промочить горло.

И тут по тому, как сжались ее губы, как жалобно хрустнул китайский веер у нее в руке, Фаберовский ощутил, в каком напряжениии находится Пенелопа. Девушка не только узнала поляка, она была потрясена этим и в первое мгновение все ее усилия были направлены на то, чтобы не выдать своих чувств. Уже потом ее охватила паника, она не знала, как ей поступать и c какими намерениями вернулся с того света ее жених.

Упавшим голосом Пенелопа попросила Каннингема проводить ее к дивану и села между боксером и кудрявым антропологом.

Поляк знал, что сейчас за ними пристально наблюдает, по крайней мере, половина присутствующих, как и Пенелопа, узнавших его и гадающих, что теперь будет. Все эти люди дорого бы дали, чтобы он и в самом деле умер. Но тут в гостиную вошел Батчелор с подносом в руках, на котором стояли, позванивая друг о друга хрустальными боками, бокалы с кларетом. Каннингем взял один, и поляк немедля последовал его примеру. Ощутив на губах терпковатый вкус вина, Фаберовский подумал, что надо будет попросить Батчелора принести ему еще. Для куражу.

— Леди и джентльмены! — обратился ко всем лейтенант, поднимая свой бокал. — Выпьем за великую силу искусства. За все время, что я знаю мисс Пенелопу, еще никто не сумел рассердить ее по-настоящему. А теперь танцы!

Эстер освободила место у «Бродвуда» мисс Какссон, которая считалась мастером по части выколачивания танцевальных мелодий из этого несчастного расстроенного инструмента. Пробежав пальцами по клавишам, компаньонка с воодушевлением заиграла. Звуки «Конькобежцев» Вальдтейфеля заполнили гостиную, Фаберовский взял у Батчелора последний оставшийся на подносе бокал и сел на диван.

— Мисс Пенелопа, разрешить пригласить вас на танец, — сказал Каннингем, подходя к девушке и склоняя перед ней голову.

— Нет, лейтенант, — ответила та, искоса взглянув на сидевшего в двух шагах от нее поляка. — В следующий раз. Сейчас мне хотелось бы посидеть.

Каннингем еще раз кивнул и предложил танец Эстер. Та не стала артачиться.

Покрутив головой во все стороны и поняв, что его сестру опять никто не желает приглашать, доктор Гримбл взял на себя эту нелегкую обязанность и вместе с ней вышел в центр гостиной, чтобы присоединится в вальсе к лейтенанту, танцующему с женой доктора Смита.

— Мисс Пенелопа, — сказал ординатор лечебницы доктора Пекхема. — Взгляните на этого Ренуара повнимательней. Совокупность признаков данного индивидуума изобличает в нем натуру грубую и невоспитанную, склонную к эпатажу и разного рода выходкам. Посмотрите: он сутул, хотя и пытается это скрыть, у него глубоко сидящие глаза, все строение его скелета выдает в нем возможного преступника…

— Вот вы и ошибаетесь, — бросила на ходу Эстер, которую Каннингем вел в это время в вальсе мимо сидевших на диване. — Я сейчас как раз изучаю лепку в Национальной Школе Обучения Искусствам в Южном Кенсингтоне, мы лепим живые модели. Мистер Лантери по договоренности с полицией берет натурщиков среди арестованных бродяг и среди обитателей работного дома на Марлиз-роуд, это дешевле. Вот где настоящие злодеи! Настоящие Квазимодо, когда с них снимают все их тряпье! Кто их только рожает! Наверное, какие-нибудь гулящие девки.

Она не успела больше ничего сказать, потому что Каннингем увлек свою партнершу в другой конец гостиной.

— Это правда, что если обмерить проститутку согласно системе Бертильона, то размеры ее тела будут отличатся от таких же размеров у обычных женщин? — поинтересовался у поклонника Бертильона и Ломброзо поляк, воспользовавшись темой, предложенной миссис Смит.

— Обмерить в каком месте? — переспросил боксер.

Танец закончился и кавалеры вернули своих дам на диваны. Дамы тяжело дышали, они раскраснелись и обмахивались веерами. Фаберовский наклонился к уху боксера и что-то прошептал, не обращая внимания на задохнувшуюся от негодования Пенелопу.

— Ага, — сказал боксер удовлетворенно. — Я так и думал. Сколько я знал в своей жизни проституток, все они имели очень большие…

— Боже! — закрыла лицо руками Эстер.

— Ну, хватит! — воскликнула Пенелопа, краснея.

— Но дорогая мисс Пенелопа, я кажется не позволил себе ничего такого, — стал оправдываться боксер. — Я только говорил, что у гулящих женщин всегда очень большие мочки ушей.

— Неужели вы думаете, что я могу отдать свою руку человеку, который ссылается на свой большой опыт в общении с известного рода особами?

Фаберовский понял, что боксер выведен из игры, и переключил внимание на кудрявого антрополога.

— Нет, нет, вы все напутали, мистер Ренуар, — сказал тот. — Теорию о проститутках развил не мистер Бертильон, а мистер Ломброзо. Он говорил о так называемых антропологических стигматах, признаках, позволяющих отличить преступника от обычного человека.

— Неужели вы тот самый Огюст Ренуар, про которого нам прожужжал все уши мистер Лантери? — растерянно спросила Эстер. — Я представляла вас совсем другим. Не таким диким, что ли.

— Мы, художники, всегда дикие. В этом мы похожи на русских и поляков. Женщинам это должно нравиться.

— А что вы можете сказать о мистере Ренуаре, исходя из положений теории Ломброзо? — спросила Пенелопа, с гневом глядя на Фейберовского.

— Видите ли, мисс Пенелопа, наблюдая и измеряя различные особенности преступников, такие как размер и форму черепа, мозг, уши, нос, цвет волос, почерк и чувствительность кожи, татуировки и психические свойства, профессор Ломброзо пришел к выводу, что в преступном человеке живут, в силу закона о наследственности, психофизические особенности отдельных предков.

— У меня есть татуировка на заднице, — сказал боксер, хотя от него уже ничего не требовали.

— Покажите ее мне! — загорелся антрополог. — Я проводил собственные исследования в Лондонском госпитале, выводя коэффициент отношения и расстояния от … до … у проституток Восточного Лондона, и вывел, что такой коэффициент отличен от тех, что мне удалось получить в борделях Западного Лондона.