Бриллианты Forever, или Кто не носит Tiffani - Елена Веселая Страница 19

Мне кажется, его тоже тяготит молчание. Он спрашивает меня, как прошел день, устала ли я, что хочу на ужин (у меня никогда раньше не было так много продуктов в холодильнике). Его забота обволакивает меня, как ватное облако. Мне спокойно и хорошо. Но скучно. Видимо, я не приспособлена к семейной жизни.

Свернувшись калачиком на диване, я пытаюсь размышлять о злосчастном погроме. Кому это могло понадобиться? Что это было — попытка ограбления или устрашения? В доме ничего не пропало (если не считать, что все было сломано и изгажено). Кому понадобилось меня пугать? Может, это предостережение? Но в чем?

Я мысленно составляю список своих врагов. Ирина. Представить себе, что московская светская дама настолько перестала владеть собой, что пошла на разбой из-за того, что я усомнилась в качестве ее изумруда, я не могу. Да и не ее это метод — она скорее сделает что-то исподтишка. Ее стихия — интриги, а не прямое действие.

Может, это как-то связано с Василием? Я не успеваю додумать это предположение, как с языка уже срывается вопрос:

— А ты вообще с кем живешь?

— Сейчас — с тобой.

— А раньше, до меня?

— Тебе это важно?

— Ну, хотелось бы знать, от чего и от кого я тебя отрываю.

— Мне кажется, это не обязательно.

Так. Значит, что-то было. Чтобы в наше время здоровый привлекательный молодой человек остался в Москве не востребован — это из области фантастики. Я не испытываю ревности. Василий вызывает чувство надежности, как швейцарский банк. Думаю, с таким же чувством жила его предыдущая пассия — до тех пор, пока он не пропал, переехав ко мне.

Презентация в «Турандоте» — это настолько круто, что вряд или найдется в Москве человек, который, будучи приглашенным, откажется прийти. Новый ресторан открылся сравнительно недавно, строился более семи лет и собрал все возможные слухи. О нем сплетничали, как о женщине. Это неудивительно: на его украшение, кажется, пошло столько же золота, сколько на купола кремлевских соборов. Сравнение с парадными залами Эрмитажа, возникающее с порога, становится навязчивым: вазы, херувимы, мрамор и золото, золото, золото. Официанты, стилизованные под голландских пастухов и пастушек, и почему-то восточная кухня — видимо, дань названию. Все это производит впечатление страшной мешанины, но ты даже не отдаешь себе в этом отчета: роскошь в ее нынешнем русском понимании настолько давит на все органы чувств, что анализу уже не поддается.

Ювелирная коллекция выставлена на галерее второго этажа. Народ глазеет на искусные творения в восточном стиле, не забывая при этом прихватить тарелочку с суши. Есть японскую еду, стоя в толпе, оказалось довольно трудно. Под руку толкают, соевый соус льется на мраморный пол и на рукава гостей, оставляя рыжие пятна. Все чертыхаются, но от столов с едой не отходят.

— Если вам что-то понравится, скажите.

— Вас интересует профессиональная оценка или вы предлагаете мне подарок?

Павел, кажется, никогда не привыкнет к моей наглости. Он смущенно моргает.

— И то и другое.

— Не волнуйтесь, я вполне могу воспринимать это мероприятие как поход в музей. К тому же здесь вряд ли можно найти искусственные камни, которые вы так любите покупать.

Даже мне, кажется, что я переборщила. Павел бледнеет и отворачивается, начиная преувеличенно оживленно общаться с каким-то мужчиной. На меня Павел демонстративно не смотрит. По обрывкам разговора я понимаю, что он когда-то лечил жену этого человека. Тому явно неприятно, что ему напоминают о гинекологических трудностях супруги в людном месте. Я отхожу в сторону.

И тут же натыкаюсь на Ирину. Она окружена дамами, которые громко восхищаются ее изумрудом. «Пуговица махараджи… загородный дом…» — слышу я. Теперь я за нее спокойна. Получив от нас неприятную информацию, она предпочла ее проигнорировать. Версия с дорогой покупкой осталась неизменной. Как говорится, понты дороже денег.

Интересно, как она воспримет присутствие Павла в качестве моего спутника? Я набираю воздух в легкие, готовясь к встрече. Каким бы он ни был никудышным, все-таки с ним пришла я, а не она. Дама при кавалере всегда чувствует себя лучше, чем без него.

Ирина поворачивает голову. Понимает, что я слышала ее байки про изумруд. На ее лице застывает улыбка, от которой любой человек, знающий ее, должен бежать без оглядки из опасений за свою жизнь. Я приготовилась кивнуть, обозначив наше знакомство. Напрасный труд! Она отводит глаза, явно не желая меня узнавать. Видит Павла. Я начинаю получать удовольствие от ситуации. Чувствую себя уже не зрителем, а режиссером психологической драмы.

Правда, персонажи моего спектакля не дали мне возможности разыграть мизансцену. Они увидели друг друга, расцеловались и стали держаться так, будто пришли вместе. Павел скользнул по мне пару раз безразличным взглядом, рассеянно кивнув как дальней знакомой. Мне даже захотелось устроить скандальчик. Например, подойти и сказать ему, что я решила воспользоваться его любезным предложением подарка и уже выбрала себе колье «Шахерезада» за полмиллиона евро. Или просто попросить его принести мне бокал шампанского. Но я удержалась. Вовремя вспомнила о профессиональной этике: находясь в местах скопления потенциальных клиентов, лучше избегать личных проявлений. Иначе они ко мне никогда больше не обратятся.

Кажется, Ирина ничего не заметила. И, слава богу.