Ночной вор. Похождения в Амстердаме - Крис Юэн Страница 19

Расставшись с Резерфордом, я первым делом заглянул в табачный магазин, купил пачку сигарет, тут же распечатал и выкурил две подряд до самого фильтра. После этого зашел в газетный павильон и купил трамвайные билеты. Остановка находилась рядом с павильоном, и я подождал несколько минут, пока не подъехал трехвагонный трамвай. Поднялся в вагон, прокомпостировал два билета и доехал до площади Лейдсеплейн. Затем направился на восток, мимо забитых туристами баров и ресторанов, мимо казино у канала, к входу в Вонделпарк.

И пусть на дворе стояла зима, и шла вторая половина рабочего дня, народу в парке хватало. Мимо меня проносились люди на роликах и велосипедах, парочки шагали рука об руку. Группы туристов сидели на рюкзаках, курили самокрутки, до моих ноздрей долетал сладковатый дымок. Иногда встречались и чудики, вроде девушки с лицом в бесчисленных металлических клепках и ее спутника, которого оберегали от холода только чулки в сеточку да кожаный суспензорий.

Я доплелся до «Синего чайного домика», сел за столик на открытой веранде, заказал кофе с молоком. Курил, пил кофе, предоставляя возможность кофеину, никотину и ледяному ветру побороть усталость и резь в глазах. Еще пил кофе и еще курил, пока холод все-таки не заставил меня встать. Я сунул руки в карманы и продолжил прогулку.

Парк по периметру я обошел примерно за час. Пальцы ног замерзли, а нос начал неметь. Зато в голове прояснилось, сонливость удалось побороть. Я направился к одному из боковых выходов и сел на другой трамвай. Прокомпостировал еще два билетика и поехал к «Кафе де Брюг».

Марике не удивилась, увидев меня. Без единого слова она оставила бар на попечение женщины средних лет и повела меня в квартиру на втором этаже. Там села на плетеный диван, скрутила сигарету — как вскоре выяснилось, с марихуаной. Предложила затянуться и мне, а когда я покачал головой, выпустила в мою сторону длинную струю сладковатого дыма. Я махнул рукой, отгоняя его, так что если и вдохнул, то чуть-чуть.

Марике была в джинсах с низкой талией без пояса и ярко-розовом свитере, который заканчивался выше пупка. Так что я видел загорелый живот, а судя по тому, как свитер облегал грудь, бюстгальтер Марике в этот день не надела. Я подождал, пока она сделает еще одну затяжку и, как только она набрала полный рот дыма, перешел к делу.

— Ты сильно рисковала, давая такие показания. А если бы я уже сказал им правду?

— Я не думала, что ты им что-то скажешь. — Синеватый дымок выходил вместе со словами. — Ты мне не советовал говорить правду, когда мы нашли Майкла.

— Там было по-другому. Решала каждая секунда.

Марике посмотрела на меня, ее зрачки чуть расширились, а лицо смягчилось.

— Допустим, я рискнула… — Она начала тянуть слова. — Ты же не убивал Майкла. Я это знаю.

— Сожалею, что он умер.

Она кивнула, вновь затянулась.

— Ты ему понравился, — сказала она сдавленным голосом.

— Мы говорили с ним лишь один раз.

— Все равно. Он сказал мне, что ты умен.

— Чтобы избежать ареста, ума все равно не хватило.

— Но ты же не сказал им о том, что просил сделать Майкл? О краже?

Я покачал головой:

— Я сказал, что Майкл предложил мне написать о нем книгу. Вот и все.

— Они в это поверили?

— Нет. Но потом появились твои показания, и им пришлось меня отпустить. Бюрграве это не понравилось, очень не понравилось.

Она с удовольствием затянулась еще раз. Напряженность уходила с лица, глаза становились мечтательными. Я задался вопросом, сколько косяков она выкурила после смерти Майкла. И еще подумал о том, в каком она пребывала состоянии, когда давала показания.

— Ты сказала им, что мы вместе курили травку?

— Я сказала им, что мы — любовники, — буднично ответила Марике, стряхнув пепел в кружку, которая стояла на кофейном столике.

— Но они же знали, что ты спала с Майклом.

— Да, но им не составило труда поверить, что я спала и с тобой. — Она выпрямилась. — Как и в то, что ты об этом полиции не скажешь.

Я заставил себя оторвать взгляд от ее груди и посмотреть ей в глаза.

— Я мог бы сказать им после того, как он умер.

Марике нахмурилась.

— Но я сказала им это вчера.

— Вчера? В какое время?

— Довольно поздно, часов в одиннадцать. Пошла в полицейский участок, к этой женщине. Ример, так?

— А Бюрграве продержал меня сегодня до второй половины дня. Неудивительно, что она разозлилась на него.

— Я не знала.

— Конечно, — кивнул я. — У меня сложилось ощущение, что он не поверил нам обоим.

Марике опустила косяк и уставилась на меня; движения ее стали плавными, замедленными.