Африканский квест - Лин Гамильтон Страница 19

Может быть, для этого потребуется мой собственный список: сколько джина выпивала эта отвратительная женщина? Уволит ли ее наниматель, если узнает об этом? Расписки у меня были. Как отнесется наниматель к этому списочку? Сочтет ли, что Кристи больше не достойна работать в этом элитарном журнале или похвалит ее за блестящую изобретательность?

«Прекрати, — сказала я себе. — Не опускайся до ее уровня. Что из того, что она сочла Кертиса нахлебником?» Я и сама так подумала. Что до РР, я достаточно слышала в этот вечер, чтобы решить — тут есть что-то неладное, не говоря уж о том, что, возможно, он вор.

Мне пришло на ум, что у меня есть еще одна проблема: как быть с блокнотом. Скверно было уже то, что я нашла его в таком месте, где не должна была бы находиться, но теперь, когда прочла записи, положение значительно ухудшилось. Спрятать блокнот в своем багаже? Нет, сознание, что он там, сведет меня с ума. Отвезти в город и бросить в мусорный бак вдали от гостиницы? Или набраться смелости и отдать блокнот журналистке во время завтрака, сказав, что нашла его снаружи? В таком случае намекнуть ли, что я прочла записи или просто сказать: «Кристи, кажется, это ваш?».

Я старательно переписала оба списка — видит Бог, они могли мне потребоваться, а я, естественно, не собиралась просить портье сделать для меня копию — затем погасила свет и, как ни странно, уснула, несмотря на тяжелый гнет вины и гнева. Проснулась очень рано с мыслью, что Кристи вскоре обнаружит пропажу, если уже не обнаружила. Я не встретилась с ней, когда возвращалась в гостиницу, значит, если она и ходила искать блокнот, то уже потом. Снова идти по той тропинке среди ночи мне определенно не захотелось бы, надо полагать, и ей тоже. Видимо, она не могла точно знать, где его обронила. Если немедленно подняться, можно бросить его в кусты возле главных ворот. Хотя на территорию гостиницы вело три входа, ночью можно было войти только в главные ворота, отперев замок ключом, ключи были у всех постояльцев на тот случай, если они вернутся поздно. Кристи должна была пройти через них, если только не предпочла подняться от пляжа по склону холма, совершить подвиг, на который я уже сочла себя неспособной. Кристи, судя по ее жалобе на отсутствие лифта, тоже вряд ли могла на него отважиться. На завтрак она всегда приходила последней, к этому времени садовник мог найти блокнот и отдать портье. Если так не получится, я сама могла выйти несколько позже, предпочтительно с кем-нибудь из членов группы на роль свидетеля, и «найти» его, сказав: «Там, в кустах, что-то лежит? О, смотрите. Блокнот». Что-нибудь в этом роде.

* * *

Я надела шорты, свитер, обулась в кроссовки, оберегая все еще распухшую ступню, и повесила на плечо сумочку с ее неприятным содержимым. Думала, что смогу проскользнуть незамеченной, но ошибалась. Служащие уже накрывали столы к завтраку, и Сильвия приветливо помахала мне. Несколько членов группы уже поднялись. Кэтрин читала любовный роман в гостиной, подле нее стояла чашка чая, а Клифф спрашивал у портье, пришел ли вчерашний номер «Интернейшнл геральд трибюн». Эмиль стоял у одного из эркеров, глядя наружу. Из верхнего коридора слышалось, как Джимми бранится по какому-то поводу, его жена негромко бормотала.

— Мы еще накрываем, но можем дать вам кофе, — крикнула мне Сильвия.

Несмотря на соблазнительные ароматы горячих круассанов с шоколадом и кофе, мне требовалось выполнить свою неприглядную задачу.

— Спасибо, но я отправляюсь на утренний моцион, — ответила я. — Скоро вернусь.

— Неужели займетесь бегом трусцой? — неодобрительно спросила Сильвия.

— А, Лара, — произнес за моей спиной Брайерс. Я вздрогнула при звуке его голоса, блокнот в сумочке нервировал меня. — Извините, что напугал, — сказал он, когда я повернулась к нему. Его сопровождал тот молодой человек, которого я видела накануне вечером. — Я как раз собирался оставить вам записку. Можем мы немного поговорить наедине?

— Хорошая мысль, — ответила я. Мне тоже хотелось кое-что сказать ему.

— Извините, но я вынужден уехать на несколько часов. Хеди — прошу прощенья, я не представил вас друг другу. Лара, это Хеди Масуд, инспектор работ, которыми я руковожу, в мое отсутствие он замещает меня. Хеди, это мисс Макклинток.

Мы обменялись кратким рукопожатием.

— Хеди только что сообщил мне о проблеме, требующей моего присутствия, — продолжал Брайерс. — Я поговорил с Джамилей. Она вполне способна быть экскурсоводом сегодня утром. Вам предстоит просто обзорный тур на мыс Бон. Во второй половине дня я присоединюсь к вам на раскопках пунического города Керкуана и объяснюсь со всеми. Право, мне очень жаль, но тут ничего не поделаешь.

— Ничего, Брайерс. Раз присоединитесь к нам около двух часов в Керкуане, никаких проблем не возникнет. Однако я хотела бы поговорить с вами об одном деле, — добавила я, отводя его чуть в сторону, чтобы Хеди не слышал нас. Я осознала, что все еще очень сердита на Брайерса. — О неприятном разговоре, который вы вели вчера вечером с Риком.

— Я боялся, что вы подслушаете нас. Уверяю, больше этого не случится.

— Но…

Мне хотелось объяснения.

— Больше этого не случится, — твердо повторил он и повернулся. Казалось, наш разговор окончен. Мне было досадно, хотелось более полного объяснения, но на уме у меня была неотложная задача, и я молча смотрела, как они с Хеди уходят, после чего вышла наружу для выполнения своего замысла.

Только начинало светать, на горизонте розовела полоска зари, и с минарета несся над городом навязчивый, протяжный призыв муэдзина к первой молитве. Я чуть содрогнулась от утренней прохлады, потом оживленно пошла, высматривая приверженцев утреннего моциона. Сделав несколько шагов, встретила возвращавшуюся в гостиницу Азизу. Меня удивило, что все уже поднялись, но ведь я же сама сказала, что в этот день мы рано выедем.

— Замечательное утро, правда? — сказала Азиза. — И место восхитительное. Пойду разбужу Кертиса. Он упускает лучшее время дня.

Не думала ли она, что Кертису нужно еще немного поспать после поздней прогулки? Они жили в одной комнате, она должна была знать, что его не было в гостинице. Я вдруг подумала: «Может, она накачалась наркотиками и понятия не имела, в номере муж или нет?». Это предположение я отвергла с легкой досадой. Беда с такими людьми, как Кристи Эллингем. Они позволяют себе грязные намеки, голословные обвинения, которые никогда не пришли бы тебе в голову, и ты неожиданно начинаешь искать подтверждающие их улики. Азиза не принимала наркотиков. Все в группе могли бы сказать, почему она такая поджарая. Она мало ела. Всегда лишь ковырялась в еде, говорила, что очень вкусно, но она не особенно голодна. Возможно, у нее были проблемы с аппетитом, но никак не с наркотиками. Кристи ошибалась. Никто не знал этих обвинений, кроме меня, разумеется, и я не должна была их знать. «Избавься от этого отвратительного блокнота, — сказала я себе, — как можно скорее. И забудь все, что там написано».

Подойдя к воротам, я опасливо огляделась. Мне не хотелось, чтобы кто-то из моих подопечных догнал меня и сказал, что я что-то обронила. И я не хотела видеть Брайерса. Мой праведный гнев на его поведение прошлым вечером ничего бы не стоил, если б он знал мои намерения. Не увидев никого, я швырнула блокнот в кусты возле тропинки, потом, не оглядываясь, направилась к ведущей в город дороге, испытывая лодыжку, которая, к моему облегчению, болела гораздо меньше. Дойдя до главной улицы, увидела бегущую Нору. Она помахала мне, пробегая мимо вверх по склону, почти не вспотев. От нее далеко отставала маленькая Сьюзи, ее ярко-рыжие волосы липли ко лбу, майка влажно облегала полное тело. Поднимаясь по склону, она тяжело дышала. Я пристроилась к ней.