Дьявол в бархате - Джон Диксон Карр Страница 19

Китти показала зубы в усмешке. Не обращая на нее внимания, Фентон двинулся к письменному столу из полированного черного дерева, стоящему боком к окну. Он столько лет изучал рукопись Джайлса, что помнил ее почти наизусть, словно видя перед собой сейчас мелкий узорчатый почерк.

«…в полдень, в понедельник 9 мая (9 мая было вчера), сэр Николас Фентон обнаружил в письменном столе своего кабинета бумажный пакет. На нем было написано отличным почерком: „Мышьяк, смертельный яд“. Под этим стоял какой-то знак или эмблема, изображенная синими чернилами. Будучи очень удивленным, сэр Николас вызвал меня и спросил, как это сюда попало. Я ответил, что не знаю. „А что, по-твоему, означает этот знак?“— осведомился он. „Ну, сэр, — ответил я, — не сомневаюсь, что этот знак висит над дверью какого-нибудь аптекаря…“

Освежив в памяти фрагмент манускрипта, Фентон посмотрел на стол, который до сих пор — представлял себе лишь мысленно. В нем имелся только один ящик, находящийся под крышкой. Кто-то, причем не сэр Ник, положил в него «бумажный пакет». Фентон со скрипом выдвинул ящик.

Да, пакет все еще был там, немного смятый, но свежий, около трех дюймов в ширину, довольно плотный и подвернутый с обоих краев. Прикоснувшись к нему, Фентон обнаружил, что внутри находится порошок. Белый мышьяк, известный с незапамятных времен, и в достаточном количестве, чтобы удовлетворить саму Локусту [47].

Открыв пакет, Фентон отвернулся от стола.

— Мышьяк, — сообщил он. — Кому из вас знаком этот пакет?

Большой Том что-то буркнул и покачал головой. Нэн Кертис, бросив на пакет любопытный взгляд, снова начала плакать. Китти, отступившая в тень комода, шепнула так тихо, что Фентон едва ее расслышал:

— Поменьше рыпайся, пирожок.

— Скажи-ка, — обратился Фентон к Нэн Кертис, стараясь говорить как можно мягче, дабы предотвратить истерику. — Напитки и пряности, из которых готовили поссет для миледи, хранились отдельно или среди других продуктов?

— Отдельно, сэр, — подумав, ответила Нэн. — Даже молоко использовали только самое свежее — доставленное прямо с фермы.

— Великолепно! — заявил Фентон. — Это объясняет многое! Ты понял, о чем это говорит, Джайлс?

Он обратился к слуге исключительно из злого озорства. В этот момент Джайлс, зайдя сбоку комода, пожирал глазами Китти, которая его не видела. Торчащие светло-рыжие волосы слуги и глянцевые темно-рыжие локоны Китти резко выделялись на фоне темного дерева с вырезанными на нем головами сатиров, чьи лица казались куда менее козлиными, чем лицо Джайлса.

Однако ничто не могло вывести его из равновесия.

— Это очень просто, сэр, — тотчас же ответил Джайлс.

— А именно?

— Сэр, мы узнали, что эта… эта бедная девушка не подсыпала яд в поссет. Мы узнали, что никто не прикасался к напитку, когда его относили наверх. Следовательно, яд, по-видимому, находился в одной из составных частей поссета, прежде чем он был приготовлен.

— Отлично, честный Джайлс! — Фентон обернулся к трем остальным. — Таким образом, мы можем все проверить очень простым способом. Спустимся на кухню, приготовим точно такой же поссет, какой готовили для миледи, и вы все выпьете его.

За исключением бьющегося в окно ветра, в кабинете стало абсолютно тихо. Лица присутствующих менялись в процессе постижения ими услышанного.

— Хорошо! — рявкнул Большой Том и добавил еще несколько слов, очевидно, означавших одобрение.

Нэн Кертис, у которой слезы покрывали даже чепчик, грохнулась на колени.

— Хозяин, неужели вы убьете ваших верных слуг?

— Убью? — переспросил Фентон. — Разве моя жена мертва?

Сложив пакет с мышьяком и загнув кончики, он сунул его в правый карман камзола.

— Вам придется лишь один день потерпеть спазмы, а если доза окажется сильной, то, возможно, и чувство жжения в животе. Это только одна часть испытания. Если же кто-нибудь уклонится от него или откажется выпить…

Сделав паузу, он продолжал:

— Нет, я еще не закончил. Возможно, в поссете вообще не окажется яда. Но, если кто-нибудь откажется выпить, то я могу сделать вывод, что там достаточно яда, чтобы вызвать смерть. Так что в итоге пострадает только виновный, а невинным не будет причинен вред. Во всяком случае, тот, кто откажется выпить…

— Я отказываюсь! — заявила Китти.

Фентон вновь окинул ее неласковым взглядом.

— Вот как? Тогда придется попробовать другой способ.

Китти открыла рот, показав скверные зубы, но тут же закрыла его опять. Она стояла спиной к комоду, вцепившись распростертыми руками в головы сатиров.

— Если вы имеете в виду кошку-девятихвостку…

— Вовсе нет. Мы будем водить тебя к одному магистрату за другим, пока не найдем такого, который выведет тебя на чистую воду. Ставлю золотой против шиллинга, что тебя уже обвиняли в краже, а может, и в другом преступлении, за которое отправляют на виселицу. Ты хорошенькая девчонка и слишком зрелая для своих девятнадцати лет. Чего же ты торчишь здесь, делая грязную работу? Наверняка, чтобы скрыться в безопасном местечке!

Китти злобно прищурилась.

— Спрячь крылышки, петушок! — фыркнула она. — Я воровка? Об этом ты никак не можешь знать!

— Не могу? Полноте! Ты, конечно, злорадствовала, щебеча какую-нибудь сладенькую чепуху в уши тупоголового сэра Ника Фентона… я имею в виду, в мои уши! Смеялась, видя его одураченным!

Голос Фентона зазвучал подобно ударам хлыста.

— Но я не твой богатый любовник, хотя ты и дважды назвала меня «пирожком»! И мне незачем соблюдать осторожность, хотя ты шепнула, чтобы я «поменьше рыпался»! А советуя мне «спрятать крылышки», ты имела в виду, чтобы я следил за тем, что говорю. Но не забывай, что я понимаю воровской жаргон.

Китти с усилием попыталась обойтись без упомянутого жаргона.

— Ну, я могу вам кое-что сказать!..

— Тогда говори. Но сначала подумай, что ты предпочитаешь: поссет или магистрата?

Послышался резкий стук в дверь, которая сразу же открылась.

— Будь я проклят! — послышался веселый и добродушный голос. — Я искал тебя в каждом уголке этого дома, оставив комнату с книгами напоследок. Мне казалось, Ник, что тебе уже следовало удовлетворить свою супругу и одеться, чтобы встретить меня. Ведь мы условились на половину девятого. Я еле заставил себя проснуться. А теперь уже…

В этот момент голос оборвался, не окончив фразу.

Вместе с ароматом белого вина и конюшни в комнату ворвался куда более неприятный запах снизу. Обернувшись, Фентон усмехнулся. Граверу удалось точнее других изобразить лорда Джорджа Харуэлла.

Широкополая касторовая шляпа Джорджа, украшенная золотой лентой, была лихо нахлобучена на соломенного цвета парик, локоны которого обрамляли веселое лицо с дерзкими карими глазами, солидных размеров носом, узкой светлой полоской усов, улыбающимся ртом и намеком на второй подбородок.