Чувство льда - Александра Маринина Страница 19

Нана Ким болеть не любила в принципе, но особенно не любилаона третий день болезни, когда температура уже сбита и на смену ей приходиттяжелая, свинцовая слабость. Если в момент начала заболевания Нана паническибоялась, что болезнь окажется смертельной, то к третьему дню становилосьпонятно, что никакой угрозы жизни нет, но зато ее охватывал столь жеиррациональный, идущий из детства страх, что такой слабой и беспомощной онаостанется на всю жизнь и уже никогда больше не сможет не то что на работу выйти– даже посуду за собой помыть. В этот пресловутый третий день в ней поднималисьвсе обиды, даже самые дурацкие, глупые, как, например, обида на родителей,которых нет рядом. Когда маленькая Нана болела, папа и мама сидели с ней,держали за руку и ласковыми голосами терпеливо уговаривали не бояться, потомучто болезнь обязательно пройдет, силы уже совсем скоро вернутся и она сновасможет выйти на лед и выполнить все элементы, даже самые сложные. Они поили еетеплым молоком, куриным бульоном и травяными отварами, давали таблетки, и мамавсегда варила любимый компот из сухофруктов, в котором было много-многочернослива, который Нана очень любила, а папа садился на краешек постели, гасиляркую люстру, чтобы свет не резал девочке глаза, включал торшер и часами читал ейвслух самые интересные книжки. Родители знали о ее страхах, родившихся послесмерти братика, и делали все, чтобы помочь их преодолеть. Они были самымилучшими родителями на свете!

Но вот уже шесть лет они живут в Корее, тренируяспортсменов-гимнастов. Их там на руках носят, платят хорошие деньги, онизанимаются любимым делом, и Нана искренне радовалась за них, однако стоило ейзаболеть, как она превращалась в ребенка, которого бросили на произвол судьбы.Как было бы хорошо, если бы они сейчас были здесь, рядом, и мама варила быбульон и компот, трогала сухой прохладной ладонью лоб дочери, проверяятемпературу, и негромко приговаривала, что все, конечно же, будет хорошо,слабость скоро пройдет, а папа будет читать ей вслух книгу или подробнопересказывать какой-нибудь кинофильм. Он удивительно умел пересказывать фильмы,и, послушав отца, Нана, казалось, сама этот фильм посмотрела и даже отчетливопредставляет себе внешность героев, выражение их лиц в те или иные моменты,одежду, интерьеры, пейзажи. Однажды, едва увидев по телевизору первые кадрырекламного ролика какого-то фильма, она безошибочно узнала его еще до того, какдиктор произнес название, и только спустя несколько минут сообразила, чтосама-то этого фильма не видела никогда, а «слышала» от папы. Во время болезниНана не могла ни читать, ни смотреть телевизор – любое зрительное напряжениетут же вызывало головную боль, терпеть которую Нана не умела.

Однако же родителей нет, они далеко, и надо как-тосправляться со слабостью самостоятельно. Никита на тренировке, некого дажепопросить сделать чаю. Она медленно откинула плед, спустила ноги с дивана ипоплелась на кухню. Переход – всего ничего, каких-то метров пять, не больше, асил нет, пришлось сесть на стул и минут десять отдыхать, так и не включив чайник.Встала, дотянулась до чайника, нажала кнопку, достала чашку – и снова присела.Да что ж это такое-то!

Когда зазвонил телефон, Нана несколько секунд собиралась ссилами, чтобы снова встать.

– Как ты? – прозвучал в трубке энергичный голос.

Шеф. Александр Филановский. Саша.

– Ничего.

– Одна?

– Одна. А что?

– Значит, так, слушай сюда, – скомандовалон. – Я отправил к тебе Владу, она уже выехала. Привезет все, что нужно, ивсе сделает.

– Да мне ничего не нужно, Саша, – запротестовалаНана. – У меня все есть. Что ты выдумал?

– Вот все, что не нужно, у тебя и есть, а нужного-токак раз и нет. – В его голосе, как обычно, не слышно было ни ноткисомнений. – Что я, не знаю тебя? Химией всякой травишься, нормальнолечиться не умеешь. Я тебе отправил алтайский мед, настоящий английский чай, нетот, который у нас в магазинах продается, а действительно настоящий, потом ещефейхоа, пусть Влада перетрет плоды с сахаром, будешь есть три раза в день постоловой ложке. Ну и еще кое-что, разберетесь, я бумажку вложил, что и какупотреблять.

– Саша, ну зачем все это? У меня полно хорошихлекарств, и вообще я уже поправляюсь, в понедельник выйду на работу. И зачем тыотправил ко мне Владу? У нее много работы, я оставила ей кучу заданий, пусть бысидела и делала, вместо того чтобы ездить через весь город.

– Ты не забыла на минуточку, что я – твой шеф? А ты,между прочим, мой наемный работник, и я плачу тебе зарплату, то есть оплачиваютвое рабочее время. Когда ты болеешь, я продолжаю платить тебе за то, что ты неработаешь, а это экономически невыгодно, поэтому я заинтересован в том, чтобыты была здорова. Твое рабочее время принадлежит мне, соответственно, твоездоровье тоже принадлежит мне, и я имею полное право заботиться о нем так, каксчитаю нужным. Все поняла?

– Все, – Нана не смогла сдержать улыбку. – Арабочее время моего секретаря тоже принадлежит тебе?

– Ну само собой. В моем издательстве мне принадлежитвсе, можешь не сомневаться. Ладно, Нанусь, теперь серьезно: как ты? Сегодня жетвой любимый третий день. Ты заболела в понедельник, а сегодня уже среда.

Надо же, помнит. И даже дни посчитал. Ох, Саша, Саша, что тысо мной делаешь?

– Если серьезно, то еле ноги таскаю, – ответилаона.

– А мужик твой где? Почему с тобой не сидит?

Сердце ее замерло: неужели узнал про Тодорова? Как? Откуда?

– К-какой мужик? – выговорила она осторожно.

– Ну не знаю, есть же у тебя какой-нибудь мужик,правда? Никогда не поверю, что такая баба, как ты, и одна.

Нет, кажется, ничего не знает, просто так сказал. Славабогу. Надо ответить как-нибудь нейтрально, ни да – ни нет. Лучше всегоотшутиться.

– Мужиков нельзя сочетать с болезнями, они этого нелюбят.

– Это верно, мы такие, нам бабы нужны здоровые ивеселые, а не печальные и больные. Да, чуть не забыл: к тебе завтра утромприедет мой врач.