Тайна двух реликвий - Дмитрий Миропольский Страница 19

– Золотой пляж – это мечта, – сказал Одинцов, опускаясь на светло-серое кожаное сиденье размером с диван в ночном клубе. – Но давай сперва в Гавану. Дело есть. А Варадеро и остальное на обратном пути.

От Варадеро до Гаваны полтораста километров. Родригес по примеру местных умников заменил могучий и прожорливый семилитровый двигатель своего монстра на более экономичный и менее мощный. «Линкольн» спокойно катил по шоссе, и Одинцов испытывал некоторую патриотическую гордость, когда их с натужным воем и скрежетом коробок передач обгоняли «жигули»: до революции 1959 года на Кубу везли машины из Штатов, а после – из СССР. Тюнинг «жигулей» напоминал о традициях автомобильных дизайнеров Северного Кавказа.

Радио «линкольна» обволакивало старых приятелей барабанно-гитарной паутиной румбы. Солнце поднималось всё выше и начинало припекать. Одинцов откинулся на сиденье и сквозь зеркальные очки молча разглядывал придорожные пейзажи. До чего ж тут хорошо! Живи и радуйся… Надо было начинать разговор, но врать не хотелось, а мудрый Родригес не задавал вопросов – он ждал, когда гость сам объяснит своё внезапное появление. Наконец, Одинцов собрался с духом, и тут зазвонил смартфон.

– Миленький, – сказала Ева по-русски, – я во Флориде.

Связь была плохая, и Одинцов решил, что ослышался.

– Во Флориде?! Зачем? Я же просил тебя оставаться на месте и никуда…

– Я во Флориде со вчерашнего вечера, – повторила Ева. Похоже, она тоже плохо слышала и к тому же торопилась. – Перезвоню позже и всё расскажу. Так надо.

Одинцов задумчиво глядел на умолкший смартфон. По его плану Еве действительно предстояло перебраться из Нью-Йорка к мексиканской границе, но как она догадалась – раньше, чем Одинцов дал команду? И почему спешила? Почему звонила в такую рань и кто мешал ей говорить? Сейчас их с Одинцовым разделяли всего четыреста километров – правда, это была водная ширь Флоридского пролива. В любом случае предварительный план предстояло срочно корректировать.

Из короткого разговора на русском Родригес понял только, что речь про Флориду, и перестал улыбаться. Он ещё некоторое время подождал объяснений, а после сам нарушил молчание:

– Итак?

– Это личное дело, Рауль, – сказал Одинцов. – Можно сказать, семейное. Моя женщина в опасности. Я должен встретиться с ней как можно скорее. На подготовку времени не было. Совсем. Как только возникли проблемы, я сразу полетел сюда. Деньги есть, американской визы нет. Что скажешь?

Родригес помолчал, разгладил усы и сказал:

– Мне нужна неделя. За неделю я соображу, как перебросить тебя на Флориду. Дай мне неделю или полторы.

– Слишком долго. Мексиканцы днём пришлют визу. Я лечу с Кубы на Юкатан, оттуда добираюсь до границы со Штатами, а дальше – как в лучшие времена.

– В лучшие времена мы были намного моложе, – откликнулся Родригес и поскрёб в седом затылке. – Мы не прорывались в Штаты через границу с Мексикой, и на границе не было стены.

Одинцов добавил:

– И дома нас не искала полиция. Я не имел права улетать из России. У тебя ведь компьютер есть? Надо карту посмотреть. И срочно найти окно на границе, ближе к Флориде.

Родригес снова улыбнулся, и улыбка была шире прежнего.

– Vale más paso que dure, y no trote que canse, – на родном языке сказал он в том смысле, что лучше двигаться медленно, зато верно, и тут же прибавил газу.

Одинцов не прогадал, обратившись к Родригесу. Доллары на Кубе были не в ходу: правительство с ними боролось и ввело для туристов особую валюту – кук, а сами кубинцы использовали песо. Одинцову полагалось рассчитываться куками и за любую покупку платить вдвое дороже.

Он привык, что в российских обменных пунктах курс валюты заметно колеблется в зависимости от банка. На Кубе все обменники под вывесками Cadeca принадлежали государству и работали по единому курсу. Одинцов снял с карты доллары и обменял на куки, которые передал Родригесу. Правда, ранний завтрак в закусочной он всё же оплатил куками, заявив, что не желает подрывать кубинскую экономику. За всё остальное Родригес платил местными песо.

Гость из России должен был выглядеть как настоящий турист. Когда открылись магазины, Родригес экипировал Одинцова светлыми шортами со множеством карманов, яркой рубашкой, подозрительно похожей на подарок Сергеича, цвета вырвиглаз, и ещё одной просторной белой рубахой – вроде тех, что носили когда-то рабы на кубинских плантациях. Был куплен и новый смартфон. Старый Одинцов отдал Родригесу с просьбой:

– Пусть кто-нибудь поездит с ним несколько дней.

Это была всё та же мера предосторожности: если за Одинцовым станут следить по передвижению между станциями сотовой связи, мобильный сообщит, что хозяин болтается по кубинским пляжам.

Разрешение на въезд от мексиканцев Одинцов получил по электронной почте, уже сидя среди белых стен чистой, по-спартански обставленной квартиры Родригеса в центре Гаваны. Перед ним на мониторе компьютера была открыта испещрённая названиями карта границы между Мексикой и Штатами.

– От Гаваны до Канкуна полтора часа лёту, – говорил Одинцов и постукивал линейкой по значку аэропорта на полуострове Юкатан. – Там стыковка и ещё часа три до Монтеррея, это самый подходящий аэропорт… самый близкий от границы. Везде пишут, что автобусы в Мексике – транспорт номер один. Значит, на автобусе до Матамороса… та-ак, смотрим… ага, триста километров… до Рейносы около двухсот, а до Сьюдад Мигель Алеман ещё меньше… Вот, смотри, всего сто семьдесят! Это ещё три часа, и пожалуйста тебе граница.

Родригес посасывал сигару, выпуская клубы терпкого дыма, и спокойно слушал рассуждения товарища. Одинцов от сигары отказался и дымил привычной сигаретой, говоря:

– По статистике, через границу в Штаты каждый год перебираются пятьсот тысяч человек. В этом году будет на одного больше…

– Пятьсот тысяч пытаются перебраться, – заметил Родригес, делая упор на пытаются. – Это число нарушителей границы. Там работает целая индустрия. Гангстеры. За переброску люди платят им большие деньги. А потом одни задыхаются в грузовых фургонах, другие погибают в пустыне, третьи в горах, четвёртых убивают рейнджеры, пятых ловят в ближайших американских городах и депортируют… Сколько народу остаётся в Штатах, ты считал?

Кубинец ткнул сигарой в сторону экрана и добавил:

– К тому же нас не интересуют ни пятьсот тысяч, ни пятьдесят, ни даже пять. Нас интересуешь только ты, но с гарантией. Смотри. От Мексиканского залива граница тянется на запад по Рио-Гранде. От самóй реки там осталось немного, во многих местах её переходят вброд. Но сюрпризов хватает. Например, вода может подняться, тогда патрулей станет больше… Ты же всё про это знаешь. Надо залечь у границы на несколько дней, изучить обстановку и в удобный момент сделать бросок. Но ты же не хочешь ждать?

– Я не могу ждать, – уточнил Одинцов.