Пуля для солиста - Владимир Колычев Страница 19

Васильич постарался. Хороший мужик, как-то выпивали вместе. А потом, он балдеет от песен «Голубой мечты». Словом, он рад был услужить Лехе. Выделил им с Костиком самых лучших девочек из своей блядской когорты. А ту, которая к Костику должна была идти, строго-настрого предупредил. Не смущать, мол, парня. Он еще зеленый. Поэтому под покровом мрака акт свершить. Вроде как темнота – друг зеленой молодежи… А потом, уже, когда все будет сделано, нужно засветиться. Чтобы видел паренек, с кем он спал…

– Ну что, Костик, девчонка клевая была? – спросил Леха.

– Тварь… – процедил тот сквозь зубы.

– Эй, ты чо, оборзел?

– Да не ты тварь. Она – тварь… Хотя и ты тоже хорош…

– Ты чем-то недоволен?

– Бери выше. Я убит!.. Ты знаешь, как путану зовут?

– Да мне как-то все равно…

– Ее зовут Елизавета Андреевна.

– Совсем ты, парень, с катушек съехал! Шлюху по имени-отчеству звать…

– Шлюха. Она шлюха, – выдавил из себя Костик.

В его глазах плескалась непонятная злоба.

– Она шлюха… И моя учительница…

– В смысле секса?

– Нет, в смысле математики…

– Она тебя что, обсчитала?

– Обсчитала, – горько усмехнулся Костик. – Она душу мою считала. Как тот сатана… Елизавета Андреевна, учительница математики. Я ведь любил… А она?

– Что она?

– Ты что, так ничего и не понял?

Леха пожал плечами. Он и в самом деле ничего не понимал. Слишком сумбурно говорил Костик. Всего намешал…

– Елизавета Андреевна – она и была сегодня со мной. Она и есть путана, она и есть проститутка, она и есть шлюха. Тварь она!..

Теперь Леха все понял. Предмет обожания Костика – учительница из их школы. Та самая Елизавета Андреевна. Она же и проститутка, которую подложили ему в постель.

Сплошные приколы. Днем девочка детишек в школе учит. Строгая, деловая на самокате хрен подъедешь. А в свободное от работы время она подрабатывает на панели. Бери бабки и подъезжай, никаких проблем…

Леха хохотал долго и от души. До боли в животе. До спазмов в груди…

Костик смотрел на него с неприязненным удивлением. Затем вроде как с пониманием. А затем вдруг и сам расхохотался. Только смех был сначала какой-то истерический. Ведь он не мог смеяться от души. Если ему верить, не было у него души – сучка Елизавета Андреевна забрала. Но с каждой секундой смеха хватка ее слабела. И душа возвращалась к Костику. И смех его становился все чище и звонче… По крайней мере водитель такси наверняка переменил решение везти его в психушку…

Дома Леха спал до самого обеда. Неспокойная выдалась ночь. Концерт, ресторан, девочка на час… Часа три-четыре для сна урвал. Но ничего, остальное дома добрал.

Мама на работе. В своей библиотеке. Надо бы сказать ей, чтобы завязывала с работой. Гад Куприянов бабки зажимает, но все равно кое-что Лехе перепадает. За один концерт только пятьсот рублей А таких концертов раз-два в неделю. И это только начало. Летом гастрольный тур по всей стране начинается. Вот тогда деньги в карман и потекут. Тоненьким ручьем, но побегут. А когда Вадима Куприянова на место поставят, тогда ручей этот в речку превратится…

Только мама работу свою не оставит. Для нее городская библиотека – это чуть ли не вся жизнь. Разве что Леху она любит больше.

И Леха ее очень любил. Мог бы уже жить самостоятельно. Квартиру вот снял, с мебелью, с телефоном. Но лишь изредка ночует там. Больше днем там бывает. С девчонками. А на ночь – домой, к маме, чтобы не волновалась. Хотя бывают исключения. Как вот сегодня…

После обеда за Лехой зашел Костик. Популярность популярностью, концерты концертами, а заниматься-то надо. Не будешь репетировать – форму потеряешь. А потом нужно к записи нового альбома готовиться. Костик снова целую кучу композиций сочинил. Две песни на слова гребаного поэта Вадима Анатольевича – болт ему в грызло.

Костик заехал за ним на машине. Отцовская «Лада». Но это пока. Скоро на своей ездить будет. И Леха сменит «Яву» на машину. Или будет кататься на том и на другом попеременно. Авто для солидности, мото – для души.

– Спасибо тебе, Леха, – сказал Костик.

Они ехали к заводскому клубу. По-прежнему репетировали там. Между прочим, очень удобно. Заводские стены и КПП надежно оберегают клуб от поползновений фанов. А их с каждым концертом становилось все больше.

– За что спасибо?

– За ведра смеха…

– Не понял, какие ведра…

– Мне ведь жить не хотелось. Так потрясен был. А ты меня рассмешил. Пересмеял я Елизавету Андреевну…

– Лизку! – смело поправил его Леха.

– Да, точно, Лизку!.. Пересмеял я Лизку, насмешил тоску…

– Полегчало?

– Не то слово… Знаешь, я теперь понял, нельзя любить баб!..

Что-то новое появилось в нем. Будто уже не тот маменькин сынок разговаривал с Лехой. В один день повзрослел Костик. Даже голос его заматерел. Женщин бабами называть стал.

– Нельзя, – вроде бы согласился с ним Леха. И тут же усомнился: – Хотя кто его знает…

– Любовь – это зло, – покачал головой Костик. – Любишь, любишь, а потом раз… А-а…

Он махнул рукой и замолчал. В мысли свои не очень-то веселые ушел.

Они подъехали к заводу. Остановились перед воротами, которые начали медленно-медленно перед ними открываться. И возле контрольно-пропускного пункта Леха вдруг увидел Наташу. В легкой кофточке, в короткой юбочке, в туфлях на высоком каблуке. Красивая, свежая, волны очарования…

– Начинайте без меня, – сказал Леха Костику.

И вышел из машины. Подошел к Наташе.

– Ты не меня ждешь? – с долей небрежности в голосе спросил он.

– Может, и тебя, – пожала она плечами.

И грустно посмотрела на него.

– А вообще, я жду маму…

– Зачем? Подвенечное платье пойдете выбирать?

Не хотел он этого говорить. Так получилось. Это прозвенела струнка уязвленного мужского самолюбия.

Никак не ожидал он, что у Наташи есть хахаль. Может быть, самомнение виновато. Оно говорило, что все девчонки в этом мире созданы только для него, для знаменитого Алексея Белова… А ведь Наташа уже взрослая. И притом хороша собой. Ценный приз для любого мужчины.

– Леша, ну зачем ты так? – обиделась Наташа. – Даже если я собираюсь замуж за Митю, что здесь такого?

– А ты правда за него замуж выходишь?

– Почему бы и нет. Мне уже почти двадцать… Мне что, всю жизнь в девках просидеть?

«Люди встречаются, люди влюбляются, женятся…» Есть такая песня. Все как в жизни…