Проклятое наследство - Иоанна Хмелевская Страница 18

Через неделю я обнаружила, что за мной всюду ездил желтый «опель-комби».

Как-то днем, не найдя места у Политехнического института и обнаружив свободный кусок тротуара неподалеку, на аллее Независимости, я заняла его. «Опель» попытался втиснуться рядом, но у него ничего не получилось, только заблокировал по улице автомобильное движение. Возвратившись через час к машине, я увидела его приткнувшимся в запрещенном месте — у запертых железных ворот склада. И этот прицепился ко мне? На сей раз, наученная горьким опытом с «таунусом», сразу решила проверить. Объехала полгорода невероятно извилистым путем и убедилась: держится как приклеенный. Нервы мои были изрядно потрепаны неприятностями с покрышками, и я решила спросить прямо, в чем дело.

Ехала я по Вейской, к тому времени на улицах уже стало свободнее, и мне без труда удалось остановиться за киоском «Рух». «Опель» проехал вперед и тоже остановился. Выйдя из машины, я решительно направилась к нему, чтобы потребовать у водителя объяснений.

Ничего не вышло: «опель» от меня попросту сбежал. Когда до него оставался какой-то метр, он взревел и умчался, свернув на улицу Конопницкой. Так просто от меня не уйдешь! Поехав следом, я обнаружила его перед магазином «Польская мода», притормозила рядом, а он опять сбежал. Похоже, теперь я его преследую. Заметив, что он помчался обратно на Вейскую, я двинулась следом, высматривая желтую машину, но ее нигде не было видно. Испугался. Теперь, надеюсь, отвяжется. Я повернула домой.

На Бельведерской он появился вновь и опять ехал за мной. Чтоб тебе!.. Я быстренько придумала, как его перехитрить. Свернула в Променаду, доехала до конца и остановилась у киоска «Рух». Киоск не работал, на нем висела табличка: «Буду через полчаса». Выйдя из машины, я бегом кинулась к торговым павильонам и скрылась за магазином «Семена».

«Опель» притормозил рядом с моей машиной, водитель выскочил и побежал за мной. Я предстала перед ним внезапно, выйдя из-за магазина, и напугала его так, что он развернулся на месте и со всех ног бросился обратно к машине. Улепетывал, будто по пятам гнались бешеные волки. Допускаю, выражение лица у меня могло быть действительно не очень приветливым, но, в конце концов, я же не дракон огнедышащий! Удивленная произведенным эффектом, я бросилась за ним, вспоминая, где могла видеть это злое красное лицо и рыжие волосики торчком...

Он уже был у своей машины, но сесть не успел. Ему помешали. Из-за киоска выскочил какой-то лысый мужчина, одетый прилично и даже элегантно, кинулся на моего преследователя, схватил его за горло и, яростно хрипя, принялся душить. Я окаменела на месте. Водитель «опеля» какое-то время покорно позволял себя душить, потом опомнился, схватил душителя за руки, вырвался и, размахнувшись, врезал ему по физиономии. Душитель отпрянул, угодив лысым черепом в боковое стекло киоска. Ухватившись за отвороты элегантного пиджака, водитель поволок его к машине, силой втолкнул внутрь, сел сам, и «опель» с диким ревом умчался в сторону Бельведерской.

Длилось все это какие-то секунды. Еще не совсем придя в себя, я дотащилась до киоска. Стекло, все в радиальных трещинах, еле держалось. Не успела я дотронуться до него, как оно вывалилось и со звоном разбилось. В этот момент рядом притормозила патрульная милицейская машина.

— Пани разбила стекло, — вежливо, но решительно констатировал сержант милиции. — Разрешите ваши документы.

Все во мне возмутилось от такой несправедливости.

— Стекло разбила не я, а какие-то мужчины! Они здесь дрались, и один из них головой вышиб окно!

— Где же эти мужчины? Подъезжая, мы видели лишь вас. И как раз разбилось стекло. Больше у киоска никого не было.

— Они уехали на машине! Как вы могли подумать на меня, пан сержант?! Хулиганка я, что ли? Да и есть же на улице люди, поспрашивайте, они подтвердят.

И они подтвердили. От магазина «Семена» к нам спешил дробной рысцой немолодой уже человек, похожий на дворника.

— Эта пани здесь дралась! — уже издали кричал он. — Я сам видел!

Как меня еще не хватил удар — не знаю. Сержант собственными глазами видел, как вылетело стекло и никого, кроме меня, поблизости не было. Дворник собственными глазами видел, как я участвовала в мордобое и вообще наверняка пьяна, так как гналась за каким-то мужчиной, а потом била его у киоска. Я пыталась объяснить, как было дело, и сама чувствовала, насколько все звучит неубедительно: какой-то «опель» неизвестно почему меня преследует, номера я не запомнила, потому что видела его лишь в перевернутом виде в зеркальце за собой. Сержант с каменным выражением лица списывал данные из моего паспорта и вежливо информировал:

— Этот район у нас на особом контроле, здесь хулиганят особенно часто. Ваше дело передаем на рассмотрение в административном порядке.

Спас меня участковый. Я упросила сержанта поехать вместе в мое отделение милиции. Участковый меня знал и поверил, что я стекол не била и вообще не хулиганка. И даже из идиотских показаний свидетеля-дворника следовало, что у киоска я была не одна. Поэтому участковый согласился не передавать дело на рассмотрение административной коллегии, хотя протокол и составил. А я поклялась себе при первом же удобном случае записать номер проклятого «опеля».

Случай не подворачивался, «опель» как сквозь землю провалился. Зато недели через две меня посетил участковый. Поговорив на разные отвлеченные темы, порассуждав о целесообразности ставить новые баллоны, посмеявшись над инцидентом у киоска, он вдруг спросил:

— А тот Вишневский, что пребывал у вас, давно уехал?

Единственным Вишневским, который когда-либо «пребывал» у меня, был мой кузен, происходило это двенадцать лет назад, и заходил он часа на полтора. Вопрос был совершенно непонятен, и я попросила милицию пояснить, какой именно Вишневский ее интересует.

— Станислав, — был ответ. — Тот, что здесь проживал.

Здесь никогда не проживал ни один Вишневский. Визит кузена проживанием никак не назовешь. Станислав действительно проживал и даже был моим мужем, но он никогда не был Вишневским. Бред какой-то!

— Никакого Станислава Вишневского я вообще не знаю. Последние несколько лет здесь кроме меня проживают лишь мои сыновья. А кто он такой, Станислав Вишневский?

— Даже если он жил непрописанным — не страшно, — гнул свое участковый. — Мне бы только знать, когда уехал. Так вы уж скажите, ничего не будет.

Никак не пойму, о чем он говорит? Новая загадка? Одна за другой сыплются на меня непонятные вещи. И именно тогда, когда мне так нужна спокойная жизнь!

— Я все-таки не понимаю, о ком вы говорите. В своей жизни встречала я разных Вишневских, но среди них Станислава не было. И почему он должен был жить у меня?

— Не исключено, что с именем ошибка. Назовите ваших знакомых Вишневских.

Я послушно назвала ему всех известных мне Вишневских, потом достала записную книжку и продиктовала ему их адреса и номера телефонов. Участковый переписал их, не скрывая разочарования. И объяснил: