Программист жизни - Надежда и Николай Зорины Страница 18

– Вам помочь? – послышался грустный голос у меня за спиной. Я вздрогнул и обернулся.

Она постарела, и волосы ее потемнели, лицо оказалось не таким привлекательным, как на фотографии, никакого вдовьего наряда на ней не было. Но я понял, что это Алевтина еще до того, как взглянул на бейджик. Я рассматривал ее с тем любопытством, с каким смотришь на человека, о котором много слышал – сравнивая свое представление с действительным образом. Действительный образ разочаровал. Грубоватая кожа, припухшие веки – слезы, бессонная ночь, – на выпуклом низковатом лбу какие-то красные пятна. На лице никакой косметики, даже губы не подкрашены. Мы никогда с ней раньше не встречались. Теперь я в этом окончательно убедился и могу спокойно уходить. Но тут мне в голову пришла одна мысль: почему Полина допустила эту встречу? Зачем вообще рассказала об Алевтине, если думала, что у нас возникнет роман? Зачем заставила меня следовать сценарию ее видения? Почему не воспользовалась возможностью от него сбежать – улететь вместе с Людочкой в Болгарию? А ведь Полина с самого начала была уверена, что мы никуда не полетим. Ждала звонка Сотникова, а я, как дурак, ей поддался. И в конце концов поверил, что меня неудержимо влечет к этой женщине. Нисколько не влечет, мне она вообще не нравится! Если бы я встретил ее при других обстоятельствах, если бы не знал, что должен ею заинтересоваться, просто не обратил бы на нее никакого внимания.

Наверное, я слишком пристально на нее смотрел, потому что ее взгляд вдруг изменился. Из печального, но заинтересованно профессионального он превратился в какой-то недоверчиво-потрясенный.

– Стас?! – выдохнула Алевтина.

Я подумал, что ослышался. Потому что ведь не могла же, в самом деле, она произнести имя моего брата. Но она повторила:

– Стас!

Радостно и уверенно повторила. И улыбнулась, и взяла мою руку, и робко, словно спрашивая, имеет ли она на это право, сжала.

– Стас! Боже мой! – Ее глаза, какого-то неопределенного болотного цвета, буквально засветились счастьем. И лицо совершенно преобразилось – стало одухотворенным и очень красивым. Я был настолько поражен этой переменой, что не сразу понял главного: меня она принимает за Стаса и не знает о его смерти. – Ну, почему ты появился сегодня? В самый неподходящий день?

– Меня нанял ваш муж, Алевтина, – я наконец смог разлепить губы и что-то сказать.

Мои слова подействовали на нее как оскорбление. Она горько усмехнулась, покачала головой и резко выпустила мою руку – почти отбросила.

– На «вы», «Алевтина», «нанял муж». Какие официальные, чужие слова. И сам ты такой чужой и официальный, – грустно проговорила она, тоже упустив в моих словах самое главное. – Совсем не так я представляла нашу встречу. – Ее глаза перестали сиять счастьем, в них были боль и упрек, но сквозь все это просвечивало прощение. Она прощала меня, а вернее Стаса, прощала заранее за все. – Хоть ты тогда так внезапно исчез, я тебя ждала, – продолжала она с болью, с упреком, прощая. – Все эти года ждала. – Алевтина снова робко взяла мою руку, вопросительно посмотрела на меня: можно ли? – поднесла к губам. Я напрягся, подумал, что она хочет поцеловать руку. Но она просто на нее подышала, словно согревая, – странный жест. – Помнишь? – спросила Алевтина, грустно улыбнувшись, намекая на какое-то их общее со Стасом воспоминание. Разумеется, я не помнил. Нужно было ей объяснить, что она ошиблась. Но я почему-то промолчал. – Ты совсем не изменился, а рука постарела, – печально сказала она, перебирая мои пальцы. А я поймал себя на мысли, что мне приятны ее прикосновения. И голос ее приятен. Захотелось закрыть глаза и отдаться этим ощущениям. – У тебя были удивительно молодые руки, – говорила между тем Алевтина. – Я так их любила, а ты исчез без всякого предупреждения. Не звонил, ни разу не пришел, я надеялась, что придешь, ждала, ждала…

Ее голос завораживал, успокаивал, погружал в какие-то странные грезы. Мне понадобилось усилие, чтобы встряхнуться, не раствориться в этих грезах окончательно. В каком-то сомнамбулическом дурмане я огляделся. Все, кто был в магазине: трое покупателей, две продавщицы, охранник, – с любопытством смотрели на нас.

– Говоришь, тебя нанял мой муж? – спросила Алевтина, тоже встряхнувшись. – Значит, ты все еще частный детектив?

– Все еще? – Я плохо соображал, что-то случилось с головой, и потому не понял, что она имеет в виду.

– Ну, тогда ты тоже что-то расследовал.

– Что? – сонным голосом произнес я.

– А ты не помнишь? – Она рассмеялась, коротким, немного снисходительным смешком, в котором также были привкус обиды на то, что я не все помню из нашего общего прошлого, и прощение. – Ну, я не знаю. Ты не говорил. Только сказал, что частный детектив, расследуешь одно убийство.

Стас представился ей частным детективом? Что ж, это вполне в его духе. Он любил напустить на себя тумана, придумать какую-то совершенно невероятную историю, а потом, когда ему наконец поверят, просто рассмеяться и оставить вас в дураках. Частный детектив! Надо же! Но как Алевтина могла повестись? Восемнадцатилетний мальчик – детектив? Все это я подумал как бы краем сознания, не особенно углубляясь. Я был настолько придавлен всей этой ситуацией, настолько выбит из колеи, что никак не мог начать нормально соображать. А может, дело не только и не столько в ситуации. Это Алевтина действовала на меня странно. Честно говоря, мне и не хотелось соображать. Я стоял, смотрел на нее, слушал ее голос и не предпринимал ничего. Ее немного пухлые, необыкновенно нежные пальцы продолжали теребить мою руку и действовали на меня завораживающе. Ее округлые женственные плечи слегка вздрагивали, когда она говорила или смеялась – и я вдруг поймал себя на мысли, что мне хочется ее обнять, увести отсюда.

– Ты вообще личность загадочная. Внезапно появляешься, внезапно исчезаешь, – продолжала между тем Алевтина, завораживая своим голосом. – Пропал на целых двенадцать лет. Без всякого объяснения. Допустим, ты меня разлюбил, допустим, встретил другую, но мог ведь так и сказать. Разве бы я не поняла?

– Не разлюбил, не встретил, – под гипнозом ее голоса еле ворочая языком, проговорил я. Мне хотелось ее утешить и одновременно оправдать Стаса – он не подлец, мой брат, он просто… не мог прийти, не мог объясниться.

– Ты женат? – быстро спросила Алевтина, я не успел среагировать верно на ее вопрос.

– Да, женат.

– Ну вот видишь! А говоришь, не встретил.

Моя двуличность выходила боком. Нужно сбросить одну из личин, объяснить… Но что объяснить? Что Стас погиб? Нет, сразу, в лоб, нельзя, нужно постепенно ее подготовить.

– Я так тебя ждала, – снова вернулась она к самой главной для нее и самой скользкой для меня теме, – все эти годы ждала. У меня столько раз появлялась возможность устроиться на работу в другое место. Приглашали даже старшим продавцом в «ДСЛ», ну, знаешь, такая сеть больших магазинов компьютерной техники, но я отказалась. Все представляла, как однажды открывается дверь, ты появляешься здесь, подходишь к витрине с телефонами… Видишь, так все и вышло. Ты появился. Жаль только, что в такой день. – Алевтина провела рукой по лбу. – Голова болит, – смущенно улыбнувшись, сказала она – а у меня вдруг возникло совершенно невозможное желание: поцеловать ее в висок, чтобы вобрать в себя ее боль. Мне было ее жалко и хотелось утешить. Но нужно было сказать…