Покойся с миром - Роджер Желязны Страница 18

Она повернулась ко мне лицом:

— Ты все знал или догадался?

— Догадался.

— Что еще тебе известно?

— Очень немногое.

— И тебе необходимо узнать больше, чтобы избавиться от неприятностей?

— Да.

— Я тебе верю. Я всегда тебе верила, — сказала она. — Но ты должен дать мне слово, прежде чем я продолжу рассказ.

— По поводу чего?

— Ты поможешь мне найти его убийцу.

Я стал лихорадочно соображать.

— Хорошо. Даю слово.

Она внимательно смотрела на меня в течение нескольких долгих секунд.

— Ты давно знаешь, что он убит? — спросила она.

— С тех пор, как ты мне сказала.

— Хорошо. Теперь я понимаю, почему тебя считают хорошим игроком в покер. Примерно месяц назад, — сказала она, закрыв глаза и потирая их большим и указательным пальцами, — он стал каким-то подавленным, но сначала отказывался говорить, что его угнетает. Так продолжалось в течение нескольких дней. Он начал пользоваться моим телефоном, чтобы позвонить за границу.

— Куда именно?

— В Южную Америку. В Бразилию. У него там брат.

— О чем они разговаривали?

— Не знаю точно. И не уверена, что он всегда звонил брату. Просто предполагаю, как предполагаю и то, что разговоры касались денег.

— Почему?

— Потому что потом он сказал мне, что начальство, судя по всему, в чем-то его подозревает. Он боялся, что его уличат, поэтому начал готовиться к бегству из страны.

— Ты знаешь, о какой именно сумме шла речь?

Она покачала головой:

— О крупной сумме, больше он ничего не сказал.

— Как развивались события?

— Он жил у меня, пока не оформил документы на другое имя. Потом мы забронировали номер в маленьком отеле в Лиссабоне. Он улетел, позвонил мне, сказал, что добрался нормально и уже нашел подходящее жилье. Я стала ждать, когда он сообщит, что я могу лететь к нему.

— Зачем такие сложности?

— Он должен был получить документы на нас обоих как на мужа и жену, под другими именами. Мы собирались стать гражданами Португалии. Мы не знали, сколько времени понадобится на оформление. Я ждала его звонка и говорила всем, что не знаю, где он находится.

— А кто-нибудь спрашивал?

— Да. Двое мужчин. Заявили, что они из Ватикана, что ищут его. Я сказала, что ничего не знаю. Вот и все. Больше они не приходили.

— Понятно. Что дальше?

— План был такой: с новыми документами он забронирует для нас билеты до Сан-Паулу или Бразилии, это зависело от информации, которую он должен был получить. Потом он поставит в известность меня, я присоединяюсь к нему в Лиссабоне, откуда мы улетаем вместе.

Она отвернулась от меня и стала смотреть в окно.

— А потом все пошло не так.

Я решил пока сохранять молчание.

— Он позвонил, сказал, что обстоятельства изменились. Он улетает один. Потом, решив некоторые проблемы, он свяжется со мной, скажет, что делать и где мы с ним встретимся. Попросил не волноваться. Сказал, что обо всем позаботится.

— Когда это было?

— Вчера.

— Вчера?

— Да. Буквально перед твоим звонком. Я как раз решала, что делать, когда ты позвонил.

— Он сказал, почему вынужден так поступить? Объяснил, какие именно обстоятельства возникли?

— Нет. Ничего не сказал.

— Тебе не показалось, что он был чем-то обеспокоен? Взволнован?

— Показалось. Но он не сказал почему. Поэтому я решила сама выяснить причину. Мне удалось купить билет на последний рейс в Лиссабон. На такси я добралась до отеля, где и нашла его… мертвым.

— Как его убили?

— Застрелили, — еле слышно произнесла она. — В голову.

— Как ты попала в номер?

— Портье дал мне ключ. Клод, когда приехал в отель, сказал, что скоро должна приехать его жена. У меня с собой была небольшая сумка, кольцо на пальце. Я поднялась и нашла его лежащим на полу.

— Признаки борьбы были?

— Да. Беспорядок в номере. Мебель разбита, все разбросано… А он лежал на полу с окровавленным лицом. Ему выстрелили чуть ниже левого глаза.

Она закрыла лицо руками и глухо зарыдала.

— Пистолет был в номере?

— Я не видела. Впрочем, номер я не обыскивала.

— Как ты поступила?

— Я была очень напугана, меня тошнило. Я задом вышла из номера и закрыла за собой дверь. Потом я ушла, но не мимо портье, а по черной лестнице.

— Кто-нибудь видел, как ты уходила?

— Не думаю.

— В номере ничего не оставила?

— Нет.

— Ничего не взяла из него?

— Нет, мне хотелось поскорее уйти.

— Что делала после этого?

— Ключ опустила в почтовый ящик, позвонила в полицию из уличной будки. Назвала отель и сказала, что в триста тридцать третьем номере совершено убийство. Повесила трубку и вернулась в аэропорт. Купила билет и утром уже была в Риме. Позвонила в галерею, сказала, что заболела. Остальное ты знаешь.

— Понятно. — Я встал, прошелся по комнате, потом положил ладони ей на плечи и не отпускал ее, пока она не перестала дрожать.

Потом мы долго сидели на диване в полной тишине.

— Что мне делать? — спросила она неуверенным голосом.

— Пока ничего. Я должен все обдумать, а думаю я медленно. Завтра я позвоню. Где…

— Я буду здесь, — сказала она. — Не забыл о своем обещании?

— Не забыл.

Мы еще посидели, она начала зевать, и я, конечно, начал зевать тоже.

— Сможешь заснуть? — спросил я.

— Да, — ответила она. — Если не смогу, приму таблетку. Не думаю, что она мне понадобится.

Я встал, взял пиджак.

— Свой номер я записал в блокноте рядом с телефоном.

Она кивнула, потом встала и проводила меня до двери.

— Обязательно запри за мной дверь.

— Конечно. — Она посмотрела мне в глаза. — Как в старые добрые времена.

— Спокойной ночи.

Она сжала мою руку.

— Спокойной ночи.

Я стал спускаться по лестнице и с каждым шагом в голове моей рождались все новые и новые вопросы, все новые и новые сомнения.

Звонок телефона разбудил меня прежде, чем я был готов встать. Впрочем, если бы телефона не было, я все равно не был бы готов встать. Я никогда не готов встать. Сознание мое можно уподобить холодной статуе в густо населенном голубями парке, которая каждое утро подвергается таинственному и не вполне благотворному процессу омовения определенными жидкостями, что вызывает у меня чувство негодования. Однажды знакомый психолог спросил, каким существом я хотел бы быть, если не человеком, и я не задумываясь ответил, что ленточным глистом. Впрочем, задал он этот вопрос прежде, чем я выпил утреннюю чашку кофе.