Кодекс - Лев Гроссман Страница 18

Во вторник Эдвард просыпался медленно. Он понемногу привыкал к поздним вставаниям. Лежа на спине, он жмурился, как человек, выброшенный после кораблекрушения на мягкий белый песок. Он уже проснулся, но продолжал смотреть сон — как только он закрывал глаза, сон автоматически возобновлялся с самого начала и прокручивался точно в том же порядке, как склеенная кольцом кинопленка.

Эдвард видел себя на рыболовном траулере, который качало темное, с белыми барашками море. Отец, сильно поседевший и раздражительный, тоже был там и выглядел как пират из мультика — в шляпе, с деревянной ногой, в синем мундире — или это униформа швейцара Уэнтов? Тучи, казалось, нависали всего в нескольких ярдах над гребнями волн. Свет едва брезжил.

Они поймали на леску рыбу, но она оказалась такой большой и сильной, что потащила их судно за собой. Иногда она всплывала, и они ее видели — огромную, футов десять-пятнадцать в длину, тонкую и мускулистую, как угорь.

Со временем рыба притомилась, и они лебедкой вытащили ее на палубу. В команде теперь появились жена Зефа Кэролайн и секретарша Эдварда Хелен. Рыба была оливково-зеленая, с черепашьей мордой и ярко-желтыми глазами и даже без воды не желала умирать. Наоборот: пока траулер держал путь домой по бурному морю, она набиралась сил, трепыхалась, клацала на них зубами и топорщила кроваво-красные жабры. Никто на борту не знал, что это за рыба. Они даже не были уверены, что она съедобна. Волны становились все выше, а количество людей на судне росло, угрожая перегрузить его. «Что ты как ребенок», — сказала экономка Уэнтов, воздев глаза к небу. Эдвард уже видел берег, низкие зеленые холмы над белыми гребешками, но в то же время чувствовал, что катастрофа неизбежна. Никогда им не добраться до суши. Где-то вдали непрерывно звонил сигнальный буек…

Нет, это телефон. Эдвард открыл глаза. Включился автоответчик, и голос Зефа сказал:

— Здорово, партнер. Перезвони мне, как только сможешь.

Эдвард полежал еще, глядя на тумбочку с телефоном. Простыня скрутилась в жгут и каким-то образом обмотала ему руки и ноги. Он сделал усилие и сел, чтобы взглянуть на часы. Уже почти час дня.

— Бог ты мой, — пробормотал он, окончательно проснувшись. — Опять то же самое.

Моргая, он обвел взглядом комнату. Как он умудрился проспать тринадцать часов подряд? В ванной он долго плескал в лицо холодной водой. Что-то, наверно, происходит в его подсознании, какая-то смена декораций, перестановка, требующая больших промежутков простоя. Какое-то теневое приложение работает на заднем плане, совершая неизвестные операции, и поглощает огромные доли его психического ОЗУ [14].

Скрученная простыня оставила на нем рубец, бегущий от паха до самой ключицы — как после некой чудовищной насильственной операции. Он вышел на кухню мокрый, вытираясь полотенцем и ощущая прохладу своего лица в жарком воздухе. Кинул полотенце на пол и достал из комода чистые трусы.

На плохое самочувствие он, во всяком случае, не мог пожаловаться. После вчерашней неудачи ему полагалось бы впасть в депрессию, однако он чувствовал себя молодым, обновленным и полным сил. Мир выглядел свежим и умытым, как будто реальность за ночь подправили и обработали в цифровом режиме для его удовольствия. Эдвард полностью стряхнул с себя вчерашнее сознание поражения. Он твердо вознамерился насладиться своей новой двойной жизнью — днем инвестиционный банкир, ночью охотник за книгами — и не собирался сдаваться так сразу. К Уэнтам он сегодня решил не ходить. Прежде чем сказать клиентам, что искомая книга утрачена навсегда или вообще никогда не существовала, он представит им полное досье по теме с картами, таблицами и приложениями, на хорошей бумаге и в кожаном переплете. И он точно знает, откуда начать.

Он включил компьютер и поискал Маргарет Напье в «Гугле» [15]. В Манхэттене такая не проживала, но в Бруклине нашлась некая М. Напье. Вряд ли она — из Бруклина в Колумбийский ездить далековато, — но он все-таки записал телефон, царапая себя ручкой сквозь бумагу по голой коленке.

На звонок отозвался автоответчик. Она не назвалась, но ее низкий, лишенный эмоций голос Эдвард узнал безошибочно. Он хотел оставить сообщение, но тут кто-то снял трубку на том конце.

— Алло.

Автоответчик выключился с характерным звуком.

— Попросите, пожалуйста, Маргарет Напье.

— Нэпьер, — поправила она, отвергнув рифму с «крупье». — Я слушаю.

— Маргарет, это Эдвард Возный. Мы встречались с вами вчера в Ченоветской библиотеке. — Молчание. — Я еще спрашивал вас о Гервасии Лэнгфордском. — Его кольнуло смущение — ведь она ему своего имени не называла. — Я хотел бы обсудить с вами пару вопросов, если у вас найдется минутка.

Последовала долгая пауза.

— Извините, меня это не интересует, — сказала она. — До свидания.

— Я хочу предложить вам работу, — поспешно сымпровизировал он. Снова пауза. Под окном бухала басами автомобильная стереосистема.

— Я не совсем понимаю.

— Позвольте мне объяснить. Я пытаюсь найти ту книгу Гервасия Лэнгфордского, а время у меня ограничено. Вот я и хочу уговорить вас выступить в качестве консультанта. — Он плохо себе представлял, как отнесутся к этому Уэнты, однако продолжал: — Я знаю, у вас есть сомнения относительно подлинности книги, но для дела это только выгодно. Нам нужен человек, способный предвидеть все сложности экспертизы до того, как они возникнут.

Молчание. Прижатая к его уху телефонная трубка стала скользкой от пота.

— Кому это «нам»? — спросила она.

— Простите?