Весеннее сумасшествие - Александра Авророва Страница 18

Светило солнце, и я предпочла прогулку. Смерть Марго, допрос — все отступило куда-то далеко-далеко, стало неважным и неинтересным. Мы бродили по заснеженным улицам, и я была счастлива. Ничего мне больше в жизни было не нужно, только знать, что дороге нашей не будет конца.

— Ну, вот мы и снова у твоей общаги, — улыбнулся Макс. — Уже поздно, а тебе небось завтра рано вставать. Беги!

Я почему-то была почти уверена, что он назначит новую встречу, однако ошиблась. Мы расстались, ни о чем не договорившись. Я по-прежнему не знала, где он живет, поэтому, даже мучительно захотев, не сумела бы его найти. Наверное, так было лучше. Это поможет мне сохранить остатки достоинства и не навязываться человеку, которому я, вероятно, не слишком-то нужна.

С подобными мыслями я медленно брела по коридору, опустошенная и усталая.

— Явилась, не запылилась, — мрачно прокаркали у меня под ухом.

Я подняла голову. Сашка! Он сегодня на удивление недружелюбный, прямо-таки на себя не похож. Переживает из-за смерти Марго? Или и впрямь, как предположила Долинина, влюблен в меня и потому ревнует? Впрочем, она вовсе не предполагала, будто он в меня влюблен. Она утверждала, что Марго увела его у меня. Подразумевается, что у нас с Сашкой когда-то была любовь, а теперь он предпочел мне другую.

Я внимательно оглядела высокую сутулую фигуру, какую-то по-детски нескладную, растерянные глаза за толстыми стеклами очков, вспомнила, как смущали бедного парня сегодняшние демарши Светки. О какой любви тут может идти речь? Смешно!

Тем временем Сашка не менее внимательно оглядывал меня, и мой унылый вид явно его смягчил.

— Ты так и не рассказала, чем тебя так допекла следователь, — совсем другим, сочувственным тоном произнес он. — Расскажи мне, и я объясню, есть ли основания для тревоги. Со стороны ведь виднее.

— Следователь? — глупо переспросила я. Вся эта ситуация как-то вылетела у меня из головы, оттесненная более важным — отношениями с Максом. Но теперь, после Сашкиного вопроса, во мне неожиданно проснулась совесть. Вчера вечером убили человека — я теперь почти не сомневалась, что Марго именно убили, — а я, видите ли, переживаю из-за того, что некий мужчина не счел меня достаточно привлекательной, чтобы договориться о встрече, зато смерть одногруппницы стала мне безразлична. Нехорошо, непорядочно! Надо взять себя в руки и сосредоточиться не на себе, а на окружающем мире.

— Давай сядем вон туда, там нам не помешают, — предложил Сашка. — Так что?

Я постаралась собраться с мыслями.

— Во-первых, Марго, наверное, была трезвой. По крайней мере, про алкоголь мне ничего не говорили.

— Несомненно, — кивнул Сашка. — Пока ты гуляла, прилетели ее родители из Кемерова, а уж им, полагаю, рассказали правду. А родители, в свою очередь, передали все Алене. Никакого алкоголя или наркотиков в крови. Кроме того, Марго вроде бы не становилась ногами на подоконник, а перевалилась через него животом, понимаешь? Какая-то там экспертиза это показала. В трезвом виде таким образом выпасть трудно, на самоубийство тоже непохоже. Отрабатывается версия убийства. Разумеется, убийцу ищут среди близких знакомых.

— Почему?

— А ты подумай! Стоишь ты у окна, и к тебе подходит малознакомый человек. Что ты сделаешь? Повернешься к нему лицом, ведь так?

— Да, конечно.

— Ну, вот. А лицом к лицу вытолкнуть не так-то просто. Даже будь убийцей сильный мужчина, завязалась бы борьба, а никаких следов борьбы не обнаружено. Судя по всему, Марго неожиданно вытолкнули сзади. Раз — и все. Это мог сделать только тот, кого она близко знала.

Я поразилась Сашкиной логике.

— Ты совершенно прав. Я бы в жизни не додумалась! Значит, ее все-таки убили?

— Интуиция тебя не подвела. Ты ведь сразу это предполагала?

— Ох, бедные ее родители! — вздохнула я. — Не знаешь, у них есть еще дети?

— Нет, Марго единственная.

— Ужасно! Не представляю, что стало бы в подобной ситуации с моими. Неужели кто-то мог ее убить? Тем более, знакомый. В голове не укладывается!

— Тем не менее это так. Ладно, вернемся к нашим баранам. Так о чем тебя спрашивали на допросе?

— О моих отношениях с Марго. Дружили мы или нет. Я, разумеется, сказала правду. И знаешь, что интересно? Они спросили, за что она меня ненавидела, я ответила, что за провинциальность, так? И следователь, Ирина Станиславовна, сказала: «Раз Марго из Кемерова, она тоже провинциальная, поэтому причина ее ненависти в другом». Мне это раньше как-то в голову не приходило, но ведь это правда! Я долго думала, но так и не смогла понять, за что же она на самом деле меня невзлюбила.

— Да? — странным тоном осведомился Сашка. — Ты действительно не можешь этого понять?

— Ну, конечно! А ты что, можешь?

— Несомненно, — с мрачной иронией подтвердил он. — Уж эту тайну я тебе открыть могу.

— Так открой.

— Они тебе завидуют. Обе — и Марго, и Алена. Лютой и черной завистью.

Я, не выдержав, засмеялась.

— Придумал! За что им мне завидовать? Обе такие… наверное, это называется «элитные», да? Вон Алену вы и вовсе нарисовали сегодня королевой. А я — крестьянка с коромыслом.

— Ты обиделась на крестьянку? — удивился Сашка.

— Нет, конечно. Это же правда, а на правду не обижаются.

— Как раз на правду-то и обижаются, Машка. Все очень просто. Они завидуют твоему таланту. Еще душевной цельности, полагаю.

— А я талантливая? — обрадовавшись, переспросила я. — Спасибо! Скажи мне это еще раз, можно?

— Ты очень талантлива, не исключено, что гениальна, — довольно скучным тоном повторил Сашка.

— Про гениальность не надо, а то я решу, что ты издеваешься. А про талантливость слушать ужасно приятно. Прямо настроение сразу улучшилось!

Собеседник внимательно посмотрел мне в глаза.

— А ты что, действительно сомневаешься в своем таланте? Или это кокетство?

Я сосредоточилась, чтобы ответить поточнее.

— Нет, иногда я уверена, что талантлива, даже очень. Когда рисую, у меня бывает чувство, что я… мне трудно объяснить… что я на седьмом небе… в сказке… я — волшебник, который может все, понимаешь? Я могу то, что не может ни один человек, кроме меня. Поэтому рисуешь, рисуешь без остановки… словно именно ты выбрана для того, чтобы открыть всем, как красив мир. А потом… потом глянешь на результат своих трудов — и ужаснешься. Мне удается передать такую малую часть из того, что хотела бы, что иногда просто руки опускаются. Думаешь — а тем ли я в своей жизни занялась? Какой из меня художник? Бездарь я, вот кто. А через пару дней рисунок вдруг начинает казаться не таким уж плохим, и снова надеешься, что хоть небольшие способности у тебя есть.

— Способности? — хмыкнул Сашка. — Если бы Алена имела хоть сотую долю твоего таланта, она бы уже устраивала себе персональные выставки в Манеже.