Тайны "Монастырского приюта" - Александр Трапезников Страница 18

В трапезной вернувшиеся к этому времени из города сыновья Полонского разносили по столикам янтарную осетровую уху, гречневую кашу с говяжьей вырезкой и сладкие варенцы с морошкой, приготовленные по пушкинскому рецепту: на серебряной закваске из сливок с ржаными сухарями. Об этом не без гордости объявил сам хозяин, подробно рассказав о каждом из блюд. Кулинарами, судя по всему, он и его жена были отменными.

Порадовал Тошик своих постояльцев и старинным гусарским напитком – жженкой, которая дымилась в серебряной же конусообразной чаше, литров на десять, и куда были предварительно влиты четыре бутылки шампанского, штоф рома и фляга местного терпкого вина, смешанные с растаявшей сахарной головой, дольками ананаса и лимона. Чаша стояла на раскаленной жаровне, и крутобедрая дочка разливала ковшиком жженку в глиняные кружки. По какому случаю столь царское угощение, Тошик не объяснил, но как-то весь светился восторгом.

Комиссар Куруладзе и его помощник Макс сидели за отдельным столиком и о чем-то тихо совещались. В трапезной присутствовали все постояльцы и все члены семейства Полонского, даже придурковатый племянник стоял возле дверей, подпирая плечом косяк. «Ужин по-русски» явно удался.

– Друзья мои, прекрасен наш союз! – поднял чашу прихмелевший Багрянородский. – Хочу выпить за безумие поэтов и пир во время чумы! Пусть гибнут и погружаются в морскую пучину целые цивилизации, горят горы и небеса, наступает последний день мира, исчезает под нашими ногами земная твердь, но любовь… любовь – родная сестра смерти… пусть… пусть… – он запнулся, пытаясь окончить замысловатый тост.

– Ну-с, так! – оборвал его тираду Куруладзе. – Теперь я скажу. Касается это не только умершего вчера ночью Матвея Матвеевича, но и всех вас. Мною получены данные медицинской экспертизы. Весьма интересные.

Комиссар замолчал, оглядывая притихших постояльцев. Затем продолжил:

– Смерть наступила в результате остановки сердца. Инфаркт. Но дело в том, что в организме покойника был обнаружен буфотоксин. Это необычный яд, добываемый из земляной жабы. Хранить его можно только в специальных ампулах с пониженной влажностью. И если буфотоксин попадает на кожу человека, то через некоторое время приводит к нарушению сердечно-сосудистой деятельности. Чуете, друзья прекрасного вашего союза, к чему я клоню?

– Чуем, – уныло ответил Багрянородский.

– Я не исключаю версии, что Матвей Матвеевич мог покончить жизнь самоубийством, – продолжил кавказский Мегрэ. – Но вероятно также и то, что его кто-то мог «угостить» этим буфотоксином. Следствие покажет. Уж слишком странным выглядит эта внезапная смерть. Далее. С этого часа никто ни при каких обстоятельствах, тем более без моего разрешения, не должен покидать гостиницу.

«Достал он уже всех», – подумал Сивере.

– Вы приехали в «Монастырский приют» отдыхать, вот и отдыхайте! А мы разберемся, – заключил Куруладзе. И с этими словами вышел из-за стола, кивнув Максу. Оба они направились к выходу. Напряженное молчание в трапезной царило не долго. Нарушил его первым Багрянородский.

– Итак, поздравляю! – сказал он. – Мы с вами очутились как бы в Ноевом ковчеге. За это, собственно, я и хотел выпить. За последних на земле людей, которых соединяет любовь и смерть!

И кружка с жженкой взметнулась вверх.