Синдром бодливой коровы - Галина Куликова Страница 18

— Он интересует меня не как мужик, — ответилаНастя. — У меня к нему дело совершенно другого рода.

Едва успев договорить, она тут же вспомнила, что нечтоподобное сказала ей в свой последний вечер Любочка Мерлужина, имея в видуусатого. Что он интересует ее не как мужчина. Может быть, Любочка вовсе неврала? И ее с усатым объединяли какие-то общие дела?

— Ну, отвоевали свое сокровище? — спросилВельямин, озирая Петрова с нескрываемым интересом. Тот забился на заднеесиденье и бессмысленным взглядом уставился на руки, сложенные на коленках.

— Сама не верю, — пробормотала Настя.

— Моя бывшая жена, — завел Вельямин старуюпесню, — никогда так за мной не бегала, как вы за этим типом.

— Он мне дико нравится, — мрачно сообщила Настя,чтобы не вдаваться в подробности. — Едем к «Московским новостям», яоставила там машину.

Когда они прибыли на место, Геракл сказал, охотно принимаящедрое вознаграждение:

— Если понадобится помощь — я по вечерам на бульваре! Уменя там бизнес.

— Я денег не возьму, — категорически отказалсяВельямин. — И телефончика у вас тоже просить не стану, — добавил онвызывающе.

— Что же вы мне помогали? — удивиласьНастя. — Милиционеру штраф заплатили за превышение?

— Просто мне скучно жить! — признался тот.

Настя вытащила смирного Петрова на улицу и повела к своеймашине. Он шел за ней, словно козленок, разве что бубенцами не звенел.

— Сейчас поедем к моей подруге Люсе, —предупредила она. — Потому что одной мне, боюсь, с тобой, дружок, несправиться.

— Что я пил? — поинтересовался Петров, когдаНастя, словно дитятю, пристегнула его ремнем безопасности.

— Вот уж не знаю! Но очень хочу узнать. Только не чтопил, а с кем пил. Они тебе представились?

— Я ничего не помню.

— Это они тебе велели так говорить?

— Они? Меня что, украли инопланетяне? — с тоской вголосе спросил Петров. — Они высосали мои мозги?

— Какие еще инопланетяне?! — рассердиласьНастя. — А мозгов у тебя нет, потому что смотришь всякую ерунду потелевизору!

Настя вырулила на шоссе и при этом, как водится, вцепиласьобеими руками в руль.

— Хочется пить! — жалобно заныл Петров.

— Пить или выпить?

Петров горестно вздохнул, закрыл глаза и некоторое времясидел молча. Когда машина резко затормозила перед светофором, он удивленнопоглядел на Настю и спросил:

— Вы кто?

— Ну-у… — протянула та. — Судя по всему, ты пилпаленый тройной одеколон. Кстати, как тебя зовут?

— Петров.

— Если ты не в курсе, Петров — это фамилия. А зовуттебя как?

— Меня все так и зовут — Петров, — уперся он.

— А как тебя дома звали, когда ты был маленький?

— Гаденышем, — застенчиво признался тот.

— Оч-чень хорошо, — пробормотала Настя, развиваяневиданную доселе для себя скорость.

Когда они подъехали к Люсиному дому, на улице уже стемнело.Она провела послушного Петрова по лестнице, держа его за сухую горячую руку.Лицо Петрова то и дело озаряла странная мерцающая улыбка.

В ответ на короткий звонок Люся открыла дверь и тут жезашикала:

— Ш-ш! Дети уже спят.

Люся была невысокой, пухленькой, но очень складной. Короткаямальчишеская стрижка придавала ей задиристый вид, а цепкие глаза, казалось,видели каждую вашу мысль, слежавшуюся в черепной коробке.

— К вам можно? — спросила Настя, напряженноулыбаясь. — Знакомьтесь: это Люся Короткова. А это Гаденыш Петров.

— Здравствуйте, Гаденыш, — растерянно сказалаЛюся, отступая от двери. — Проходите в комнату, гостем будете.

Петров, словно робот, послушно отправился в комнату.

— Третий мужчина за одни сутки? — возмущеннымшепотом спросила Люся, изображая на лице бурю и совершенно не думая об ужасныхмимических складках, которые могли подорвать ее красоту.

— Это не мужчина, — терпеливо пояснилаНастя, — а вместилище информации. Внутри его есть сведения, которыепозарез мне необходимы!

— Он что, съел какую-то квитанцию? — тупо спросилаЛюся.

— Он кое-что слышал!

— А зачем ты привезла его ко мне?

— Ну не к себе же мне везти его ночью! — зашипелаНастя. — Совершенно незнакомый мужик. Возможно, он вообще — дитя порока.

— С чего ты взяла? — расширила глаза Люся.

— У него большой влажный рот. И брат у него «голубой».Пойдем на кухню, я тебе все расскажу.

Когда через полчаса они заглянули в комнату, то увидели, чтоПетров и загипсованный Люсин муж сидят на диване перед включенным телевизором ив унисон похрапывают, доверчиво склонив головы друг к Другу.

— Знаешь, что? — предложила Люся. — Пожалуй,дитя порока я размещу на раскладушке возле твоей постели.

— Я привезла его сюда не для того, чтобы онотсыпался! — возразила Настя. — Наутро у него в голове можетпроизойти короткое замыкание. Надо допросить его прямо сейчас.

— Да мы его не разбудим!

— У тебя есть спиртное?

— Что-то очень дорогое и очень французское.

— Не думаю, что парень утончен до такой степени, —пробормотала Настя. — Хотя… Одет прилично и смекалист до невозможности.

Они налили в широкую бульонную кружку «Хеннесси» и началиосторожно приближаться к объекту, держа ее четырьмя руками.

— Отпусти-ка, — потребовала Настя и, подставивбульонницу Петрову под нос, покачала ее туда-сюда, чтобы пошел аромат.

Истекла целая минута, пока тот, не открывая глаз, сделалглубокий вдох, втянув внутрь трепетные ноздри. Потом последовал медленныйвыдох, и ноздри хищно распрямились.

— Оживает, — прошептала Люся, завороженно глядя надитя порока, которое яростно захлопало ресницами.

Сейчас Петров был до странности похож на киношного монстра,которого в соответствии со сценарием невзначай пробудили к жизни глупые люди.Чары пали, когда он, повинуясь осторожным понуканиям, приплелся на кухню исделал из бульонницы несколько больших жадных глотков. Нездешние глаза егопрояснились, тряпочные мускулы внезапно обрели упругость, а в позвоночникевместо ватных шариков вновь застучали камушки.

— Это вы! — воскликнул Петров, с неподдельнымчувством посмотрев на Настю. — Вы не бросили меня!

Люся тут же вопросительно искривила бровь.

— Ничего особенного, — пояснила та. — Простоя ассоциируюсь у него со ста рублями.