Кенгуру в ночи - Анастасия Монастырская Страница 18

Лаконично, ничего не скажешь. Интересно, на каком море они отдыхают, если телеграмма отправлена сегодня и с Главпочтамта?! С ума сойти от этих родственников! Наверняка, увидели меня в здании Академии и решили успокоить: мол, не переживай, дорогая, с нами все в полном порядке, ищем Кассиопею в созвездии Посейдона, играем в Гарри Поттера, и вообще, чувствуем себя просто замечательно. Только не мешай!

Стоп! Концы с веревочками не сходятся. Судя по рекламному проспекту, студенты «Звездной Академии» обучаются в элитном пансионате на лоне природе. Территорией «Ленфильма» здесь и не пахнет. Тогда где моя неугомонная родня могла меня увидеть? В глубине души теплилась надежда, что в ком-то из них проснулась совесть, и спустя три недели они решили меня успокоить. Надежда, впрочем, быстро угасла. В нашей семье выживают только законченные эгоисты, а значит…

Значит, телеграмму мне отправил кто-то другой. Возможно, тот, кому не понравился наш интерес к Академии. Я вспомнила про фальшивый рекламный проспект, и в животе неприятно заныло. Допустим, секретарша не врет, и у них вообще нет никаких комфортабельных номеров. Четвертый этаж не производит впечатления современной гостиницы, где одновременно могут оказаться несколько человек. Впрочем, частных кабинетов я там тоже не заметила. Совершенно точно, что моих родственников в здании «Звездной Академии» нет. Близнецов слышно за километр, не говоря уже про остальных. Когда Дед и Клара ругаются, даже наши золотые пираньи начинают выпрыгивать из аквариума в поисках более тихого места. А если добавить сюда Фиму, Соню и Ольгу, то лучше заранее запастись килограммом бирушей. Обязательно пригодятся! Итак, вопрос первый: кто отправил телеграмму?

Вопрос второй: куда дели труп с четвертого этажа? Хотя какая мне разница, куда его дели, намного важнее понять, кто лишил бедную девушку жизни. Лариса Дмитриевна Огудалова. Где же я слышала именно такое сочетание имени и фамилии? Где? Мысль зудела назойливым комаром, но прихлопнуть ее пока что не удавалось.

На этой ноте в кабинет ввалился разрумянившейся Кеша.

— Эфа! Я счастлив! Ты перепахала всю мою жизнь!

— Примерно также Ленин отзывался от романе Чернышевского «Что делать?», — буркнула я, изучая злополучные розочки на открытке.

— Вопроса «Что делать?» больше не существует! Твой австралиец открыл для меня новые горизонты?

— Мой — кто? — изумилась я.

— Тот, кто читал лекцию. Иностранное светило. Классный мужик! Оказывается, вся Европа идет сегодня по ложному культурному вектору. И мы в том числе. Деградация общества ведет к деградации личности и, как следствие, к мракобесию.

— Открыл Америку! Про это еще сорок лет тому назад писали.

— Ты не понимаешь. В таких условиях на первый план выходит эзотерика. А человек играющий, человек думающий и человек чувствующий — все, как один — подпадают под власть магической индустрии.

— И что?

— А то, что мы с тобой находимся на правильном пути. Кстати, десять минут мне звонили из «Звездной Академии». Мы приняты! Нужно внести еще триста у.е., купить несколько общих тетрадей и выбрать подходящее расписание. Либо утром, либо — вечером. В первый год мы будем постигать азы.

— Азы чего?

— Азы всего! Ты рада, что нас приняли?

— Быстро сработали, ничего не скажешь, — я по-прежнему растерянно вертела в руках телеграмму.

— Еще бы, не каждый день к ним приходят сразу два умных и платежеспособных клиента, — ухмыльнулся Кеша. — Ну, и когда идем? Мне не терпится изменить свою судьбу.

— Ну-ну, знала я несколько человек, которые тоже решили изменить свою судьбу.

— И?

— С тех пор их никто не видел. Судьба — дама капризная, вдруг ей не понравятся твои перемены?!

— Уткнемся — разберемся, — отмахнулся Кеша. — Чувствую себя первоклассником. В тридцать два года снова сажусь за парту. Чудны твои дела, Господи!

Мысль опять превратилась в назойливого комара. Где же я слышала о Ларисе Огудаловой? Может, Кеша знает, где я слышала подобное сочетание.

— Ну, ты даешь, Эфа! Школьная программа. Островский. «Бесприданница». — В Иннокентии внезапно проснулся эрудит: — «А я думала, промахнется», — призналась Лариса Островскому как на духу. Всегда сочувствовал девушке, ни за что, бедняжка, пострадала. Впрочем, у Островского всегда так. Эмоций и морали хоть отбавляй, а вот с позитивом вечные проблемы. То Катерина с обрыва сигает, то Лариса с пулей в позвоночнике по сцене бегает. Драматургия, блин!

Теперь понятно, почему имя и фамилия показались знакомыми. Бывают же такие совпадения. Теперь придется искать родственников этой самой Ларисы. Не исключено, что они еще не знают о гибели Огудаловой. Кто знает, может, она тоже польстилась на рождественские скидки и астральный макияж?!

— Эфа, не спи! Пора в Академию! Сегодня вводная лекция для всех новичков, — Кеша приплясывал от нетерпения. — Поехали быстрее, а не то опоздаем.

— Что ж тебе так не терпится! — укорила я товарища. — Поехали, иначе ты меня со свету сживешь. Только вначале давай зайдем в наш магазин, купим канцтоваров.

И зачем я это только предложила? В отделе канцелярских принадлежностей Иннокентий забыл обо всем. Он очарованно ходил между рядами, любовно выбирая тетради с звездочками, стиральные резинки со звездочками, ручки, тоже со звездочками, карандаши…

— Вы не могли бы посмотреть по компьютеру все товары, на которых есть звездочки, — попросила я продавщицу. Она понимающе кивнула:

— У вашего друга пунктик, Стефания Андреевна. У моего мужа точно такой же, только он требует канцтовары с машинками. Сейчас подберем полный звездный боекомплект.

В подарок от меня Кеша получил голографическую линейку с космическими мотивами. Пусть мальчик порадуется!

— Теперь точно опоздаем, — шипел он на меня, забираясь в машину. — Не могла быстрее расплатиться.

Мы не опоздали, оказавшись в числе первых. Кеша выбрал место поближе к импровизированной кафедре, я же по привычке забралась на галерку. «Если ничего не можешь изменить, — постарайся получить удовольствие», — сказала мадам Ламбаль французскому народу. Французский народ удовольствие получил. Если мне суждено оказаться в стенах Академии, то почему бы не взять от этой ситуации максимум?! Народ собирался разношерстный: холеные дамы в шиншилловых шубках и бриллиантах, замордованные жизнью тетки с рыночными кошелками — «А ветчина, гляньте, уже позеленела»!; мужчины-хомячки с включенными ноутбуками; рафинированные интеллигенты в аккуратных очечках и заштопанных носках; бабушки-старушки (у этих откуда триста условных единиц на астральное образование?), студенты и студентки, на веки вечные заклейменные философским факультетом, и, наконец, одиночки, живущие вне времени, пространства и социального статуса, но мечтающий нащупать в себе магический автопилот.

Каждому входящему Кеша радовался, как родному человеку. Подсаживался рядом, обменивался впечатлениями, в общем, чувствовал себя гидом на импровизированной экскурсии. Не прошло и десяти минут, как он со всеми перезнакомился. Практически каждый подпадал под обаяние моего спутника. Странное дело, Кеша не делал ничего, чтобы понравится, не скрывал он и своей нетрадиционной ориентации: манерная речь, эпатажная внешность, серьга в ухе не оставляли никаких сомнений в том, что он не такой, как все. Но вместе с тем не вызывали брезгливости и отторжения. Есть люди, чья естественная открытость мгновенно располагают к себе, а искренность и детская наивность подкупают. Если прибавить к этому артистизм Иннокентия, то вполне понятно, почему он так нравится окружающим.