Тайский талисман - Лин Гамильтон Страница 18

Единственное, что слегка выходит из ряда вон, — он говорил, что пишет книгу. Правда, ничего необычайного в этом нет. Многие люди с Запада собираются или пытаются написать о своей жизни в экзотическом Таиланде. Однако в этом он был серьезнее большинства, потому что у него имелся литературный агент. Я познакомился с этим человеком на вечеринке. Фамилия его, кажется, Роулингс. Имя какое-то необычное, но вылетело у меня из памяти. Потом вспомню. В общем, как-то вечером в баре Уилл сказал мне, что почти закончил книгу. О чем его книга, он говорить не захотел, но сказал, что она сорвет маску с бангкокского общества, или что-то в этом духе. Видимо, там шла речь о коррупции в высших сферах. Он был уверен, что с полученным за нее гонораром сможет уйти на покой. Маловато сведений для продолжения поисков, верно?

— Да. Он как будто был образцовым гражданином или, по крайней мере, типичным холостяком, хоть и состоял в браке. Ежедневно ходит на работу, оплачивает аренду, имеет неплохую квартиру, за которую заплачено до конца года, встречается с друзьями за выпивкой, время от времени устраивает у себя вечеринки, ходит на другие, обхаживает молодых женщин и в свободное время, подобно множеству людей, воображающих себя писателями, пытается написать книгу. Потом в один прекрасный день все бросает. Позволяет владельцу здания забрать свой магазин, оставляет всю свою собственность. Можете еще что-нибудь мне сообщить?

— Нет. Хотя да, одну подробность. Мы проверяем списки пассажиров на авиалиниях, чтобы выяснить, не покинул ли он эту страну. Чтобы проверить все, потребуется несколько дней. Однако мы уже установили, что весной он регулярно летал в Чианг Май, город на севере Таиланда. Кстати, в этом нет ничего необычного. Многие торговцы ездят туда в поисках антиквариата.

— Маловато для продолжения поисков, так ведь?

— К сожалению, да, — ответил Фергюсон.

— Но ведь в наше время нельзя просто так исчезнуть, — сказала я. — Чтобы тебя никто не заметил.

— Очевидно, можно.

— Не думаю. Что бы ни случилось, кто-нибудь знает, где он.

Мы постояли в молчании минуту-другую, сосредоточась на этой мысли.

— Похоже, мы в тупике, не так ли? — сказал Фергюсон. — Мы, разумеется, будем продолжать проверку, и если что-нибудь узнаете, сообщите мне. У полиции, поскольку явных улик преступления нет, интерес почти пропал. Не знаю, что еще мы можем сделать.

— Тоже не представляю, — призналась я.

— Давайте поддерживать контакт, — сказал Фергюсон. — Если я узнаю что-нибудь, то сообщу вам, если узнаете вы, то сообщите мне. Кстати, вы сказали, что хотите что-то здесь приобрести? — указал он на аукцион.

— Возможно, — ответила я. — Вчера была на предварительном осмотре, видела очень интересный меч — говорят, шестнадцатый век, и я верю этому — с резным эфесом из кости и рельефными серебряными ножнами. Пошла в интернет-кафе, отсканировала фотографию и описание из каталога и отправила знакомому, владельцу изумительной коллекции оружия, чтобы он решил, купить ли для него эту вещь. Я уже навела справки о разрешении на вывоз и думаю, проблемой это не будет, так что если цена окажется приемлемой, куплю. И посмотрю, можно ли будет приобрести что-то для Натали. Не знаю, что будет уместным, особенно в данных обстоятельствах, но, видимо, что-то из магазина Уилла. Пожалуй, какие-нибудь блюда «бенчаронг» будут в самый раз. На тот случай, если я ошибаюсь и его нет в живых.

— Меня удивляет, до чего этот аукцион скучно проходит, — заговорил Фергюсон. — Я ожидал ожесточенных схваток, разочарованных воплей побежденных, бестактных, довольных восклицаний победителей. Люди даже не выкрикивают предложений цены, просто делают какие-то знаки. К сожалению, все ужасно цивилизованно. В половине случаев я не могу понять, кто приобрел ту или иную вещь.

— До сих пор все шло очень спокойно, — согласилась я. — Однако аукцион может стать очень волнующим, даже если вы не принимаете участие в торгах, но другие сражаются за какой-то лот. Посмотрим, как он пройдет. Видите те два портрета довольно напыщенных людей на стенде у дальней стены?

— Вижу, — ответил Фергюсон.

— Они из магазина Уилла.

— Вот как?

— Что-нибудь в них привлекает ваше внимание?

— Пожалуй, нет.

— Они вам ничего не напоминают?

— А должны?

— Их написал Роберт Фицджеральд. У Чайвонгов есть два портрета его кисти. Как думаете, не он ли писал тот портрет, который исчез из квартиры Уилла?

— Полагаю, вполне возможно. Правда, я не знаток искусства. Они примерно того же размера. Вот и все, что могу сказать. Значит, аукцион вам нравится? — спросил он, меняя тему.

— Собственно говоря, мне досадно, что все эти старинные вещи уходят в частные руки, — ответила я. — Один из предыдущих лотов наверняка был ангкорским. [14]

— Из Камбоджи? Подобные вещи могут покупать музеи, разве не так?

— У музеев нет средств, и даже если бы были, они не стали бы покупать краденые древности. Это один из маленьких парадоксов антикварного бизнеса. На рынок поступают краденые артефакты, музеи отказываются их покупать, они попадают в частные руки, и больше их никто не видит. Как вам моя маленькая инвектива? — добавила я.

— Очень пылкая, — ответил Фергюсон. — Если хотите, отвечу своей. О путешествующих за границу американцах, которым нужно уважать обычаи той страны, где находятся. В Таиланде это означает не входить в храмы в шортах, блузках без рукавов и сандалиях, не проявлять нежные чувства у всех на глазах. Пожалуй, на этом остановлюсь.

— Инвектива за инвективу, это справедливо. Вы сказали, что находитесь в Таиланде три года. Работали в других местах?

— Я уже почти двадцать лет в Азии, — заговорил он. — Собственно говоря, родился здесь, в Таиланде. Мать умерла, когда я был еще малышом, и тетя воспитала меня в Штатах. Вернуться сюда было интересно. У меня сохранились кое-какие воспоминания об этой стране, и тайский язык я освоил вновь довольно быстро. Через несколько лет я выйду на пенсию и уже подумываю, не остаться ли здесь. Чувствую здесь себя почти дома, если это возможно для белого человека. Вам уже пора возвращаться на аукцион?

— Пожалуй. Вы случайно не знаете вон ту молодую белую женщину в красном костюме, сидящую в заднем ряду?

— Лицо кажется знакомым, но, должен ответить, — нет, не знаю. Однако был бы не прочь с ней познакомиться. Миловидная. Никогда не считал аукцион местом для знакомства с женщинами, но, может быть, зря. Почему вы спрашиваете?

— Она тоже вчера была здесь.

— Предварительные осмотры для того и существуют, — сказал Фергюсон. — Чтобы дать людям возможность высмотреть товар до того, как он будет выставлен на продажу.

— Я высматриваю потенциальных соперников. По-моему, эта женщина раньше не бывала на аукционах. Она очень сосредоточена на этом мече. Вчера очень внимательно его разглядывала, не обращая внимания ни на что другое. Была совершенно им поглощена. Даже протянула руку, чтобы коснуться его. Охранник помешал ей. Опытный человек не станет так долго рассматривать то, что ему нужно, или же на самом деле он хочет купить что-то другое. Вам ни к чему наводить соперника, в данном случае меня, на какие-то мысли. Этот меч будет очень дорогим, но моему клиенту он по карману. Мне интересно, по карману ли и ей. Кто бы ни была эта женщина, она пока что не предлагала цены ни на что. Любопытно будет посмотреть, как она себя поведет, когда дело дойдет до меча.