Кот, который ограбил банк - Лилиан Джексон Браун Страница 18

— Теперь я понял, где вас видел! В моем номере висит портрет Марка Твена. Вы похожи как родные братья!

За время обеда он успел обсудить три тысячи сортов чая, существующих в мире, и семь основных градаций. Их перечисление напоминало страничку юмора в газете. Хорошо, что у меня в кармане был диктофон, и я записал эти градации: пеко, оранжевый пеко, цветочный оранжевый пеко, золотистый цветочный оранжевый пеко, изменчивый золотистый цветочный оранжевый пеко, тонкий изменчивый золотистый цветочный оранжевый пеко и особо тонкий изменчивый золотистый цветочный оранжевый пеко.

Чай, который подали после обеда, назывался «дарджилинг» — «чайное шампанское», как нас проинформировали.

— Этот сорт выращивается в Индии на склонах Гималаев, крутизна которых достигает иногда сорока пяти градусов.

Вскоре после этого Делакамп с племянницей отбыли, и мы с удовольствием выпили крепкого кофе, делясь впечатлениями.

Полли вышла попудрить нос и вернулась с горящими глазами.

— Кэрол! Ты заново отделала туалетную комнату! Это просто поразительно!

Я, естественно, не мог не проверить, в чём дело. Одну из стен туалетной комнаты занимала ниша со стеклянными полками, на которых была расставлена коллекция флаконов из-под французских духов.

Полли не подозревала, что для неё уже заказан флакон «L'Heure Bleue».

На обратном пути Полли сказала:

— Завтра утром мистер Делакамп зайдет к Мэгги, чтобы купить у неё колье. Хотела бы я знать, сколько он ей предложит. Но я, конечно, не смогу её спросить, а сама Мэгги не скажет.

— А если и скажет, то вовсе не обязательно правду. Есть известное изречение: «Не задавай вопросов — и не услышишь неправды». Не помню, кто это сказал. Шекспир?

— Оливер Голдсмит, строчка из комедии «Она смирилась, чтобы победить», — тут же внесла поправку Полли.

— С тобой, дорогая, никакая энциклопедия не нужна.

— Спасибо, милый! Это, пожалуй, лучший комплимент, какой ты мне когда-либо говорил. Кстати, тебе известно, что в восемнадцатом веке не употребляли слова «ложь»? Говорили «выдумка», «фантазия»… Я не утомляю тебя подробностями?

— Нисколько. Это гораздо интереснее, чем сорта чая.

Они проезжали мимо шахты «Былая слава» и оба примолкли, глядя на призрачный в лунном свете силуэт копра.

— Насколько мне известно, Историческое общество вступило в полемику с окружными властями по поводу того, где именно возле шахт устанавливать мемориальные доски, — нарушила молчание Полли, — внутри ограды, снаружи или на самой ограде. Как ты считаешь?

— По-моему, лучше внутри. Они ведь бронзовые, их могут украсть.

— Ну, Гдетотам, может, и украли бы, но не у нас же!

— Мало, что ли, туристов приезжает из Центра? Запросто увезут с собой доску как сувенир. Внутри ограды надежнее.

Спустя четверть мили Квиллер сообщил:

— Завтра иду к Мэгги — записать историю о её прабабке.

— Прихвати с собой кислородную подушку. У неё настолько викторианская обстановка, что буквально задыхаешься. Но тебе наверняка понравится библиотека её покойного мужа.

— Кстати, на прошлой неделе я купил у Эддингтона Смита старинное издание «Царя Эдипа». Красивый переплёт, но перевод неважнецкий.

— А я видела летом в Канаде замечательную постановку этой трагедии. Актеры были в масках и на котурнах.

Они свернули на шоссе «Скатертью дорога».

— Как тебе сегодняшняя утка? — спросил он.

— На мой вкус, немножко тяжеловата.

— Зато пирог с ежевикой был что надо.

В Индейской Деревне Полли спросила:

— Не хочешь ли зайти и пожелать спокойной ночи Бруту и Катте?

— Ну разве что на минутку.

В свой амбар Квиллер вернулся далеко за полночь. Биологические часы сиамцев уже давно говорили им, что ужин сильно запаздывает.

Юм-Юм слонялась по кухне, Коко сидел, нетерпеливо постукивая хвостом по полу. Казалось, они настолько оголодали, что у них уже нет сил возмущаться. Разумеется, они нарочно приняли такой вид, чтобы Квиллер глубже прочувствовал свою вину.

— Ну ладно, ладно, прошу прощения, — говорил Квиллер, накладывая им в миски «ка-бибблз». — Вы же сами знаете, как это бывает… Между прочим, сегодня была утиная грудка. Я хотел привезти вам остаток вкуса, но он по дороге выветрился.

Теперь кошкам ничто не мешало спокойно отойти ко сну. Квиллер проводил их на верхний полуэтаж, пожелал спокойной ночи и оставил дверь приоткрытой. Коко и Юм-Юм приспособились к человеческому режиму и никогда не бродили по ночам, как их дикие сородичи. Зато, проснувшись на рассвете, они всегда наблюдали за тем, как ранние пташки съедают червя. На первом этаже были большие окна с очень удобными широкими подоконниками.

В сон Квиллера вмешался какой-то неестественный звук. Ему снился Дикий Запад, и где-то далеко на холме выл койот. Вой становился все громче, настойчивей и ближе. Квиллер сел на постели и не сразу сообразил, где находится: амбар… Пикакс… койот?..

Это был, конечно, Коко. Именно он завывал у дверей спальни. Что это, сигнал тревоги? Предупреждение? Включив свет внутри и снаружи амбара, Квиллер отправился на разведку. Все было в порядке — ни воров, ни даже трусящего вперевалку енота.

А кот между тем вернулся в свою корзинку и уснул. «Наверное, ему тоже что-нибудь приснилось», — подумал Квиллер. Часы возле его постели показывали половину третьего.