Миллион для Коломбины - Анна Дубчак Страница 17

– Он умер. И за сутки до похорон я приехал к ним домой. Как это ни странно, дверь мне открыла Катя. Думаю, Иван Алексеевич в свое время доверил ей запасные ключи от дома. Так, на всякий случай. Она впустила меня в дом и сказала, что Алиса пьет. По-черному. Что ее нельзя оставлять одну, она может и дом спалить или что-нибудь сделать… Она невменяемая. Я спросил, где она, Катя ответила, что где-то в доме, что сначала выла у себя в спальне, потом заперлась в ванной комнате.

– Типа по супругу убивалась? А я подумала, грешным делом, что она обрадовалась. Все-таки наследница… или?..

– Я пошел ее искать. Тоже не мог понять, почему она пьет и все такое. И нашел ее в комнате, где стоял гроб с Поливановым.

Тут он замолчал, подозвал официантку и попросил принести водки.

– Я приоткрыл дверь, – продолжил он, выпив полную рюмку, – и увидел такую картину… Словом, она хлестала по щекам труп своего мужа, представляешь?! Била его, как если бы хотела причинить ему боль, словно он мог это почувствовать. Волосы его растрепались, грим размазался… Я бросился к ней, оттащил ее от гроба… Пытался выяснить, что случилось, за что она его так…

– Кинул с наследством, – утвердительно качнула головой Надя, потому что другой причины такого поведения, по ее мнению, быть просто не могло.

– Да. Она промычала мне в пьяном угаре, что он все свое состояние оставил…

– Ой, подожди, дай угадаю! Кате?

– Да, представь себе! Кате! – Григорий выглядел удивленным.

– Вот это поворот! А Катя-то об этом знала?

– Понятия не имею. Но даже если бы не знала, то все равно бы узнала в скором времени. И тут меня бес попутал. Вот в прямом смысле. Я не помню, как оказался в кабинете Поливанова. Поднялся на второй этаж, причем быстро, просто взлетел, понимая, что Алиса за мной все равно не успеет. Я знал про сейф, в котором Иван Алексеевич хранил деньги, знал и код. Просто случайно подсмотрел. И я решил, что деньги могут еще находиться там, и это мой шанс. Если не я, то Алиса их заберет. С Катей все ясно – она становится наследницей огромного состояния, всего, что ей завещал Поливанов, ей хватит на несколько жизней. К тому же могли найтись и другие нечистые на руку люди, которые взломали бы сейф. Мало ли кто мог бы воспользоваться ситуацией, оказавшись в доме такого богатого человека. Словом, я открыл сейф, увидел там все эти деньги, и у меня просто голова закружилась. Как говорится, крышу сорвало. Я рванул занавеску, положил на ковер, завернул в нее все эти пачки и выбросил из окна, затем вышел с черного хода, что ведет в сад и где, я точно это знал, нет видеокамер, поднял этот узел, донес до ограды и подбросил вверх, надеясь, что он улетит в кусты, в лес… Но деньги не долетели, упали к моим ногам, тогда я подбросил еще раз и еще… Наконец мне удалось закинуть их за ограду, и после этого я вернулся в дом. Пришел на кухню, где Катя варила суп, как сейчас помню. Она накормила меня, мы выпили с ней, помянули Ивана Алексеевича. А я смотрел на нее и не знал, рассказать ей о том, что она может теперь больше никогда и никому не варить супы, что она теперь богатая женщина… Думаю, что она тогда уже все знала, поэтому и вернулась в дом. Что она уже не боялась Алису и в любой момент могла вызвать полицию, если бы та вдруг набросилась на нее. Словом, я не знаю, что было с ними потом, был ли скандал… Я, сгорая от стыда, сказал, что приеду на похороны завтра, и мы с Катей тепло распрощались. Но когда я на следующий день…

– Деньги взял, конечно, – перебила его Надя. – В занавеске которые?

Григорий налил себе еще водки, выпил.

– А ты как думаешь?

– Хорошо. Что было дальше? Тебя кто-то заподозрил? Думаешь, тебя кто-то мог увидеть, как ты подкидывал узел с деньгами?

– Я приехал на следующий день на похороны. Людей, что пришли проститься с Иваном Алексеевичем, было очень много, ну просто очень… Приехали его друзья и коллеги, все его подчиненные, весь первый этаж огромного особняка был забит людьми. Алиса сидела возле гроба во всем черном. Лицо ее было опухшим, скорее всего не от слез, а от выпивки. Рядом с ней сидел, поддерживая ее, Валера, любовник-дизайнер. А вот Кати нигде не было.

– Думаешь, она ее убила?

– Ничего не знаю.

– Постой… Но если ты был его адвокатом, то почему первым не узнал о завещании?

– Да у него кроме меня были еще адвокаты. Я занимался его арбитражными делами, кто-то – личными, семейными, типа брачного контракта и все такое… Я на самом деле не был в курсе этого завещания.

– Ты сказал «брачный контракт». Что, был такой?

– Говорю же, не знаю. Я поговорил, конечно, со своим коллегой, адвокатом, и тот шепнул мне, что Поливанов оставил все Масленниковой. Масленникова – это Катя. Вернее, почти все. Что однушка в Митино отойдет все-таки Алисе, плюс машина.

– Значит, кое-что он ей все-таки оставил…

– Однушку. Чтобы ты оценила масштаб имущества, скажу, что квартир на Поливанове шесть – и это только в Москве. Плюс недвижимость в других городах, ну и за границей. Плюс строительная фирма, два цементных завода, два кирпичных, кроме того, завод по производству дорогой черепицы…

– Что же это он так с ней поступил, со своей женой? Узнал о ее изменах?

– Уверен.

– А детей у него нет?

– В том-то и дело, что нет.

– Слушай… – Надя, опьянев, предположила самое худшее: – Так, может, она со своим дизайнером и убила Поливанова?

– Насколько мне известно, он умер своей смертью, но сама знаешь или просто слышала, что существуют такие препараты, которые могут заставить больное сердце остановиться раньше положенного срока. Или же яды, которые трудно обнаружить в крови и симптомы отравления от которых схожи с сердечной болезнью. Но если бы эксперты обнаружили в крови яд или какое-нибудь лекарство, которое вызвало сердечный приступ, то Алису давно бы арестовали.

Надя хихикнула, подумав о том, что как-то спокойнее жить, когда ты в долгах – меньше риска быть отравленной, убитой.

– Да уж, ну и историю ты мне рассказал. И что теперь-то? Насколько опасно то, что ты сделал, натворил?

– Если я проворонил какую-нибудь видеокамеру на заднем дворе дома и меня увидели, когда я с узлом бежал к забору, то дела мои плохи. Если же нет – то мне и бояться нечего.

– А как узнать?

– Да никак уже. Поздно.

– Но у тебя же в Москве остались друзья, коллеги, я не знаю, адвокаты или следователи. Они не могли бы проинформировать тебя, что там сейчас происходит? Завели ли на тебя уголовное дело, разыскивают ли тебя?

– И как ты себе это представляешь? Я позвоню своему знакомому следователю или, пусть, адвокату, расскажу ему, что украл кучу денег и спрошу, не ищут ли меня?

– Я не про знакомого говорю, а про друга, настоящего друга, понимаешь, которому можно довериться и отстегнуть ему часть денег за молчание.