Ураган. Привидения, которые возвращаются - Николай Шпанов Страница 17

— Сейчас мы посмотрим, на что он способен! — весело сказал Макдейр. Не хватало только, чтобы он от удовольствия стал еще потирать руки. — Вам, как гостю, Майкл, предоставляется определить основные данные игры: откуда появляется противник, что он собою представляет и время его появления. Впрочем, — тут же сам себя перебил Макдейр, — первые два данных известны: нападение происходит со стороны России, и производится оно атомоносцами, или даже еще лучше — самыми современными ракетами. Вам, Майкл, остается назвать время нападения. Ну-с?!

— Самое страшное в военном деле — самогипноз, — недовольно проворчал Парк. — А вы, господа, уже целиком в его власти. Чего же тогда стоит ваш кибернетический Наполеон!

Макдейр недоуменно смотрел на Парка, потом стал быстро называть исходные данные для военной игры: "противником" оставался Советский Союз.

То, что произошло дальше, было мало похоже на военные игры, какими их знал Парк. Проиграли два варианта: "внезапное нападение Советов" и "собственный упреждающий удар по жизненным центрам "противника" По крайней мере, так назвал этот второй вариант Макдейр, но Парк понял, что читается это совсем иначе: "внезапное нападение на жизненные центры стран Варшавского договора". По крайней мере такой вывод он сделал из всего, что происходило дальше.

В нижнем ярусе амфитеатра, вдоль стен с аппаратами и на главном экране засветились глазки оживших машин "Юнивака" Едва слышное щелканье механизмов, похожее на треск электрических искр; короткие звонки, когда из аппаратов выскакивали отработанные ими перфокарты с программой работы для других аппаратов, приказания Макдейра и короткие ответы офицеров-операторов — вот все, что происходило перед Парком. К тому же все это совершалось так быстро, что он не успевал следить за переменой обстановки и за ответами "Юнивака". Перед ним разыгрывались воображаемые сражения воздушных соединений, вычислялось движение трансконтинентальных ракет "противника" и происходило их условное уничтожение задолго до достижения ими целей; наносился сокрушительный бомбовый удар по наиболее важным центрам России и стран социалистического лагеря. И всякий раз, когда заканчивалась та или иная фаза этой воображаемой борьбы, Парк видел ухмыляющуюся физиономию Макдейра и слышал его довольные возгласы:

— Так!.. Так! Так!

И снова Парку казалось: не хватает только, чтобы генерал удовлетворенно потер руки. Но именно то, что решительно на все варианты обстановки "Юнивак" отвечал одним решением: "Победа, победа, победа!" — именно это показалось Парку подозрительным.

— Послушайте, Мак, — сказал он, — а в кишках этой штуки слово "поражение" вовсе не водится?

— Ну-ну, старина, — Макдейр хлопнул Парка по спине и лукаво подмигнул, — если бы здесь сидели не вы, а сто миллионов наших налогоплательщиков, "Юнивак" почти каждый раз отвечал бы: "Поражение, поражение". И я объяснил бы налогоплательщикам: если вы не подтянете кушаки и не дадите нам еще десяток-другой миллиардов, то вас ждет такой же ответ "Юнивака" на вопрос, останетесь ли живы.

И, довольный своим ответом, Макдейр расхохотался. Но на Парка его остроумие произвело удручающее впечатление.

— Значит, ваш "Юнивак" просто жулик. И полтора миллиарда, которые на него ухлопали, просто рента его продавцам? Так, что ли, Мак? Напрасно вы и сегодня не подсказали этому жулику, чтобы он поразил меня решениями: "Поражение, поражение". Тогда вам удалось бы толкнуть меня на выступление за дополнительные ассигнования. — И, кисло улыбаясь, Парк вдруг добавил: — Скажите по секрету, Мак, вы являетесь тайным акционером этих господ? — он ткнул большим пальцем через плечо в сторону аппаратов. — Жуликов, продающих нам этого электронного Наполеона, а?

Сделав вид, что он не обратил внимания на вопрос Парка, Макдейр рассмеялся:

— Это здорово сказано, старик: "электронный Наполеон"! Так оно и есть с этой штукой почти невозможно проиграть сражение — шансы противника опередить нас сводятся к минимуму. Разве только, если что-нибудь испортится в кишках этого Наполеона. А как вы нашли мое хозяйство в целом? — и он широким жестом обвел амфитеатр.

Самодовольство Макдейра выводило Парка из себя. Не скрывая огорчения, он пожевал губами. Рядом с бодрым, розовым Макдейром, довольным собою и всем вокруг, Парк выглядел теперь старым ворчуном, которому ничем нельзя угодить. Макдейр слушал его с улыбкой и с каким-то особенным удовольствием непозволительно громко попыхивал сигарой. Грустно покачивая головой, Парк говорил.

— …в прошлом году, когда я приехал в Москву с нашей парламентской делегацией, русские откровенно показали мне все, что у них есть. Они свезли меня на свой "Пункт зеро" — это центральный вычислительный центр учреждения, которое они называют "Госплан"… — Парк сделал многозначительную паузу и, сжав плечо Макдейра, внушительно продолжал: — Мне не хочется огорчать вас, Мак, но, ей-ей, по сравнению с тем, что я там увидел, все это… — подражая Макдейру, Парк широко обвел вокруг себя рукой, — все это каменный век! У них не было такой штуки, которая на все вопросы твердила бы: "Победа да победа!" По-видимому, у них даже электронные машины проникнуты реализмом. У меня на глазах было проиграно несколько интересных операций. Это тоже было похоже на битву двадцать второго века, но совсем не так, как сегодня здесь. Своему "красному Юниваку" они ставили удивительные задачи, казавшиеся на первый взгляд даже неразрешимыми: речь шла о новых электростанциях, о заводах, о потребности страны в сапогах и в холодильниках, о приросте населения, если потребление лимонов и сахара будет поднято на сто процентов, и черт знает о чем еще. Но, черт меня возьми, там я понимал все происходящее и, должен признаться, отдавал должное решениям и выводам русских; тех, кого интересовали выводы машины. Но от этого мне вовсе не делалось веселей. — И, вдруг оживившись, Парк быстро добавил: — Кстати, Мак, у них в игру вводятся компоненты, которых я не видел здесь, — политическая обстановка, экономический потенциал, культурный уровень населения…

— Чистый блеф! — огрызнулся Макдейр. — Кто может оценить такие факторы, как политическая обстановка?..

— Я сказал русским приблизительно то же самое: "Кто может?.. И вообще при чем тут политическая обстановка, когда вы хотите знать, сколько детских туфель будет вам нужно в 1970 году?.." — Парк хитро прищурился. — Знаете, что они мне ответили?

— Мм… — неопределенно промычал Макдейр.

— Они ответили: "Ленин говорил, что политика — это судьба миллионов". И как же иначе, Мак?! Разве прошлая война не показала? Возьмем для примера хотя бы Итальянскую кампанию, где мы с вами так часто встречались. Я уж не говорю о последнем акте всего спектакля — о Берлине… Разве не политическая…

— Будет, Майкл, — перебил его Макдейр, — вы стали невыносимым пессимистом, а я притащил вас сюда, чтобы…

— …чтобы обеспечить себе победу в бюджетной комиссии парламента? — И теперь Парк покровительственно ударил по плечу Макдейра. — А ведь я думал, что хоть вы-то серьезно думаете о других победах — не только в парламентских комиссиях. — Он на минуту умолк и, исподлобья глядя на генерала, отчетливо закончил: — Мак! Чем легче будут наши победы над налогоплательщиками, тем труднее будет победа над действительным противником.