Петля Афродиты - Лариса Соболева Страница 17

– Что высматриваешь в темноте?

Надежда Алексеевна зашла на веранду, чтобы протереть стол, а тут статуя к окну приросла. Одно то, что Марьяна осталась ночевать на даче, а не рванула тусить в город со своим полуслугой-полукавалером Кириллом, несказанно удивляет – с чего бы это? Дочь не любительница загородной жизни. Короче, девочке что-то надо. И надо от папы.

– Высматриваю? – повторила Марьяна. – Нет, наблюдаю. За нашим папой. Стоит он, как сирота казанская, на дороге и смотрит вдаль, куда уехал дядя Богдаша… или кто-то еще.

Мать не отреагировала на «кто-то еще», а ей пора бы раскрыть глаза, но Марьяна не собиралась становиться открывашкой. Вообще-то, вопреки мнению общественности, их благообразная семейка вся в трещинах, которые члены семейства мужественно замазывают улыбочками, заботой, дежурными фразочками. Марьяна еще рассуждала бы по поводу семейных трещин, но вошел папа, она направилась к нему:

– Пап, мне надо с тобой поговорить…

– Не могу, – не останавливаясь, бросил он.

– Папа! Это очень срочно!

– Я сказал – нет. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра разговоров у нас не будет, потому что знаю, о чем заведешь песню.

– Но папа!..

– Нет.

И ушел в дом. Пыхнув-фыркнув, Марьяна плюхнулась в угловое кресло, ее просто трясло, она не узнавала родного отца. А маме так и вовсе не стоило в этот плохой час влезать с советами:

– Что, не удалось на этот раз отца раскрутить? Значит, предложение твое никуда не годится. Ты прислушайся к нему, у него все-таки громадный опыт и он тебе не враг…

И вот тут, припомнив дневную стычку, после которой дочь превзошла себя и не довела ее до ссоры, а также копившиеся обиды на мать, Марьяна вскочила на ноги и уже не сдерживала себя:

– Ты хоть помолчи! Могла бы помочь, но от тебя дождешься! Учишь, учишь… Кому нужны твои советы? На себя посмотри, может, ты чего-то не понимаешь? Может, тебе стоит поучиться?

Естественно, Надежда Алексеевна тоже завелась, но она привыкла держать эмоции в узде. К тому же истерические выплески у Марьяны не редкость, да и вечер вытянул силы, поэтому отреагировала она вяло:

– Девочке не дали игрушку, она рассержена, капризничает и грубит. Не пора ли повзрослеть?

– А тебе поумнеть, – агрессивно парировала дочь, но ее же понесло. – Почему ты лезешь туда, где ничего не понимаешь? Не видишь дальше собственного носа, а всем указываешь. Даже папа устал от тебя, поэтому его часто ночами согревают другие.

– Что ты сказала?

– Не притворяйся, что не знала… Хотя с тебя станется. Ха! Только набитая дура не видит, что ее муж спит с другими бабами.

Это был перебор. Надежда Алексеевна подошла к дочери, внимательно рассматривала ее черты, возможно даже, вопрос себе задавала: откуда она такая? При всем при том ответ мать должна знать, но она его не знала. И вдруг… хрясь! Марьяна инстинктивно схватилась ладонью за щеку. Запоздала Надежда Алексеевна с воспитанием, тем не менее пощечина – действенный метод даже в этом возрасте, хотя бы на будущее обозначит границы дозволенного. Но Марьяна урока не усвоила, пылая, как доменная печь, выговорила сквозь стиснутые зубы:

– Ну, мамочка! Ты пожалеешь об этой минуте. Обещаю.

Оскорбленная мамочка, бросив и тряпку, которой вытирала стол, в холеное лицо дочери, ушла в дом. Марьяна опустилась в кресло, в котором сидела до драки, и кусала губы. Она не чувствовала себя победительницей и уже раскаивалась, что повела себя глупо, но поезд ушел. С другой стороны, пощечина…

– Это правда?

Марьяна подняла глаза – у двери стоял Артем. Значит, он все слышал… Но старшая сестра до упора будет делать вид, будто не понимает, про что он спросил:

– Что?

– Про отца?

– Ой, не делай из всего трагедии…

– Я хочу знать: это правда? То, что ты сказала маме?

Он стоял у стола такой строгий – прямо учитель гимназии из дореволюционной эпохи. А почему, собственно, от него надо скрывать, тем более когда он все слышал?

– Да, правда, – ответила она. – У нашего папы есть постоянная… м… вторая жена. Он купил ей квартиру, машину, наряжает… только в гости с ней не ходит и не водит ее по банкетам.

– Откуда знаешь?

– Пф! Благодаря мне она познакомилась с нашим папочкой, мы с ней в агитбригаде пахали на выборах… ну, знаешь – стишки и песни, мол, голосуйте за сволочь, которая обещает быть доброй. А на костюмчики денежки кинул наш папа по моей просьбе. Конечно, сначала он пришел посмотреть наши агитки и увидел Инночку. А как увидел, так и влюбился без задних ног…

– Не язви. Инна, говоришь? Я ее помню, ты, кажется, дружила с ней.

– Не я с ней, она со мной. Инка просто порхала вокруг меня! Учились мы на разных факультетах, представляешь, сколько усилий она тратила, чтобы со мной иногда поболтать? Мне в голову не приходило, что все ее ужимки ради отца. Потом вдруг перестала навязываться… нет, она стала избегать меня. Ну и фиг с ней, думала я. А у Инки тем временем появилась хорошая одежда… Представь, заявляется однажды в универ в норковом полушубке, как старая грымза. Ну, вкуса у нее никогда не было – деревня. Перед госами она из общаги переехала куда-то, а на экзамены приезжала на личном авто. Но как-то ехала я на такси, смотрю – машина отца на парковке, а в ней Инночка прохлаждается, потом наш папа пришел. Разумеется, я проследила за ними и выяснила, что у них и почем.

Артем уже не мальчик, но слова сестры шокировали парня. Его ограждали от проблем, собственно, в их доме ничего катастрофического не случалось, только бабушка начудила, зачем-то потащилась в парк, где ее нашли полумертвой. Артем жил в единоличном комфортном мирке, а все, что за границами круга, он недолюбливал из-за предсказуемости, банальностей и скуки. Но оказалось, это его не пускали в свой мир мать с отцом и брат с сестрой, а в их круге… хуже, чем он полагал, совсем не айс.

– Ты дура, – наконец сказал Артем.

– Что?! – оскорбилась сестра.

– Маме не нужно было говорить. И угрожать не нужно было, глупо. Это ты еще не раз пожалеешь, вот посмотришь.

Он вышел из дома, у парня возникла потребность побыть одному, подумать. А Марьяна вызвала такси и вскоре уехала в город.