Тигровая шкура, или Пробуждение Грязнова - Фридрих Незнанский Страница 17

Хозяин землянки вполне мог слышать тот выстрел на седловине сопки, которым завалили уссурийского тигра, и мог бы пролить хоть какой-то свет на это дело.

Вячеслав Иванович уже заканчивал пить чай, как в дверь постучали и тут же на пороге застыла бочкообразная фигура Мотченко.

— Гостей принимаете?

— Всегда рады, — улыбнулся Грязнов, проникнувшийся невольной симпатией к майору, форменные брюки которого из-за топорщащихся коленок давно уже превратились в мешковатые штаны, да и форменная рубашка выглядела не лучше. — Надеюсь, от чая не откажешься?

— Уволь, — отмахнулся Мотченко. — И так прет не по дням, а по часам. Так что я себе железное правило установил: первый завтрак в одиннадцать.

— А последний ужин? — не удержался, чтобы не подковырнуть, Грязнов.

— А, — пробормотал Мотченко. — Как Бог пошлет. Хотя наши Стожары и не Москва, однако работы выше крыши. Ну а летом да по осени, когда кета на нерест идет, иной раз домой за полночь приползаешь. Впрочем, мне ли тебе об этом говорить, лучше моего, небось, знаешь.

— Знаю, — кивнул Грязнов, — а посему давай-ка к столу. А то не по-русски как-то получается. Хозяин чаи распивает, а гость телевизор смотрит.

— Ну, ежели, конечно, так, — хмыкнул Мотченко и тут же выложил новость, из-за которой и потревожил в это воскресное утро столичного коллегу по оперативной работе: — «Вальтер» всплыл. Из которого в Шаманина с Кричевским стреляли.

— Да ну?

— Точно. Вчера вечером ответ на запрос пришел. — И он достал из довольно элегантной кожаной сумочки с великим множеством «молний» сложенный вдвое лист бумаги. — Читай.

Грязнов скользнул глазами по строчкам факса и уже более внимательно перечитал второй раз. По давней привычке почесал пятерней в затылке.

— Выходит, ноги из Москвы растут?

— Выходит, что оттуда.

Ответ на запрос, направленный Мотченко баллистикам Центральной криминалистической лаборатории, уведомлял, что пять лет назад в российской столице из пистолета системы «Вальтер», характерные особенности которого полностью совпадают с оружием, из которого стреляли в Стожарах, был убит некий Гельман Юлий Борисович, семидесятого года рождения, директор вагона-ресторана поезда «Москва — Симферополь». Убийца скрылся.

И этот факт — факт всплытия из разборок пятилетней давности уже замазанного пистолета наводил на определенные размышления. Начало нынешнего столетия — это уже не те времена тридцатилетней давности, когда оружием дорожили и каждый ствол берегли как зеницу ока, пуская в дело по два, а то по три раза. По нынешним временам от них избавляются сразу же после мокрухи. И нате вам — убийство директора вагона-ресторана, после чего этот ствол мотался неизвестно где целых пять лет, и шокирующее убийство в Стожарах. Не клеилось как-то одно к другому, и теперь вопросов встало больше, чем было до того времени, как поступил этот факс.

В то же время это был опробованный надежный «Вальтер», а не какой-нибудь там «ТТ» китайского производства, — такое оружие просто так не выбрасывают.

Разделив по-братски настоявшуюся в кружке заварку и долив ее кипятком, Грязнов приглашающее показал на кресло и, дождавшись, когда Мотченко насладится первым глотком, спросил:

— Если не секрет, что думаешь предпринять?

— Какой там, на хрен, секрет! — вскинулся Мотченко. — Оттого и пришел, чтобы просить о помощи.

— А в чем, собственно, закавыка?

— Москва! — как о чем-то само собой разумеющемся произнес Мотченко. — «Вальтер». И все, что касается убийства Гельмана. Надо брать командировку да срочно лететь туда, но…

И он широко развел руками, как бы говоря тем самым: «А на это, дорогой мой генерал, у меня нет сейчас ни времени, ни денег».

— Ну, этот вопрос, положим, легко убирается, — обнадежил майора Грязнов, — и в то же время не осложняем ли мы всю эту ситуацию с «Вальтером»?

— Не понял!

— Да в общем-то здесь и понимать особо нечего, — пожал плечами Грязнов. — Почему бы нам не допустить, что убийца, заваливший в Москве того несчастного Гельмана, не смог квалифицированно освободиться от ствола, а возможно, что его просто жаба задушила выбросить такую машинку, и «Вальтер» болтался все эти годы, как дерьмо в проруби, переходя из рук в руки. И когда вдруг нашему киллеру срочно понадобился вполне приличный ствол, он и воспользовался…

Отслеживая предполагаемую версию столичного сыщика, Мотченко отхлебнул еще глоток и отрицательно качнул головой:

— Не лепится.

— Почему?

— Ты имеешь в виду Кургузова?

— Ну, положим, это не я его имея в виду, а ваша прокуратура, объявившая его в розыск, — парировал Грязнов.

— Ну, во-первых, прокуратура тоже может ошибаться, — пробурчал как бы обидевшийся за родную прокуратуру Мотченко, — как говорится, не Боги горшки обжигают, а во-вторых…

— А во-вторых, теперь ты и сам не веришь, что в Шаманина с Кричевским стрелял Семен Кургузое, несостоявшийся жених Марины Шаманиной.

Мотченко допил остатки чая и угрюмо кивнул. Грязнов понимал сомнения, терзающие душу стожаровского начальника.

По версии следователя прокуратуры, за которую тот держался, как утопающий за спасательный круг, в Шаманина стрелял не кто иной, как Кургузов, тут же рванувший из Стожар, и это версии до последнего момента придерживался и Мотченко. Все карты ложились против Кургузова, все! Но теперь, когда всплыл «замаранный» на Москве «Вальтер», приходилось думать иначе. Во-первых, где та Москва, а где Стожары, а во-вторых… Не мог забулдыга Кургузов приобрести столь дорогой ствол, как «Вальтер», если бы у него даже и теплилась в голове мыслишка — как отомстить ненавистному парашютисту, который у него во время отсидки увел красавицу Маринку. Не мог! В силу финансовых и прочих причин. Самое большее, на что хватило бы Семена Кургузова, так это на «ТТ» китайского производства: разовое исполнение, а потом и выбросить можно эту дешевку.

Со слов того же Мотченко лепился довольно неприглядный психологический портрет Семена Кургузова, с которым когда-то очень давно, видимо, из-за нехватки парней в поселке, встречалась жившая с ним на одной улице Марина. Довольно рослый и видный из себя, но в то же время морально нечистоплотный и жадный до халявных денег, поимевший, несмотря на молодецкую стать, погоняло Кургузый, он еще до тюрьмы пристрастился к выпивке и в состоянии опьянения мог наломать дров. Однако здесь были не просто «дрова», нарубленные из любовного треугольника, к этим дровам еще примешивалась шкура уссурийского тигра и эколог российского отделения «Гринписа», за жизнь которого сейчас боролись врачи. И если все это вытянуть в логически выстроенную цепочку, то еще неизвестно, что возьмет верх.

— Так что думаешь делать-то? — повторил вопрос Грязнов, полосуя ножом истекающую светлым жиром, прокопченную спинку киты.

Мотченко только плечами пожал. Мол, хочу я того или нет, однако придется копытить землю в поисках Кургузова. Ну а дальше… дальше видно будет. Главное сейчас — с «Вальтером» до конца разобраться.