Первая жертва - Бен Элтон Страница 17

В тот вечер, когда полковник оставил онемевшего Аберкромби сидеть среди раненых и умирающих, Кингсли забылся тревожным сном на койке тюремной больницы. Прошла почти неделя с тех пор, как он обратился за помощью к ирландскому санитару, но о деле они с тех пор не заговаривали. Кингсли сделал вывод, что с этой стороны помощи ждать не стоит. Более того, он понимал, что потихоньку выздоравливает, и хотя пока переводить его было нельзя, он с тревогой думал, что вскоре наступит день, когда его отправят обратно в камеру, где его ждали только побои, и почти определенно побои смертельные.

Он проснулся от того, что кто-то коснулся его рта. Открыв глаза, он увидел над собой мужчину в тюремной робе, который прижимал к его губам палец. Кингсли кивнул, показывая, что будет молчать, и мужчина убрал руку.

— Приподними его, — сказал мужчина.

— Да, сэр. Конешно, сэр, — пробормотал санитар-ирландец, который, очевидно, ужасно боялся посетителя Кингсли. Он подошел к кровати и подложил подушки под спину Кингсли, чтобы тот мог видеть комнату.

Помимо санитара в комнате было три человека: один, по виду — главный, и еще двое, которые остались у двери. Все были в тюремных робах, но не были похожи на заключенных, которых Кингсли видел прежде. За исключением санитара-наркомана, все стояли прямо, и, насколько мог разглядеть Кингсли при свете мигающей газовой лампы, взгляд у каждого был пронзительный. Он видел только их глаза, потому что лица скрывали маски.

— Мой друг сказал мне, что ты хотел поговорить с настоящими ирландцами, — тихо произнес главный.

— Я хотел бы поговорить с любым, кто согласится помочь мне, — прошептал Кингсли разбитыми губами.

— Как, по-твоему, мы сможем тебе помочь?

— У вас есть власть. Это очевидно, иначе как бы вы смогли выйти из камер и навестить меня?

— Да, в этих стенах мы имеем кое-какое влияние, — ответил мужчина. — Видишь ли, ирландцы, они повсюду. От нас невозможно избавиться. Мы ведь словно мухи на дерьме. Некоторые двери для нас открыты. Но, к сожалению, не двери на свободу.

У говорящего не было тяжелого дублинского акцента, как у санитара, и, несмотря на грубость выражений, говорил он грамотно. Кингсли подумал, что, возможно, перед ним выпускник Тринити-колледжа, чьи профессора без устали воспитывали врагов британского государства.

— Вы знаете, кто я такой, — сказал Кингсли. — И знаете, почему я здесь.

— Да. Вы тот, кто протестует против войны, потому что считает ее глупой.

— Нелогичной.

— Да, точно, нелогичной. Скажите мне, инспектор Кингсли, как вы относитесь к логике, оправдывающей войну, которую Британия вела против ирландского народа прошедшую тысячу лет?

Разумеется, Кингсли этого ожидал.

— Я сожалею, что в прошлом не уделил этому достаточно внимания.

— Но теперь вы поняли свою ошибку?

— Да.

— Убедившись, что не осталось ни одного англичанина, который уделил бы вам хоть минуту времени, вы решили попытать удачу с ирландцами.

— Думаю, вы точно описали мое положение.

— А как вы относитесь, — продолжил ирландец, — к «логике», руководствуясь которой полиция на прошлую Пасху вытащила Пэдди Пирса и других ребят из почтового отделения в Дублине и повесила их за то, что у них хватило безрассудной смелости верить, что Ирландией должны управлять ирландцы?

— Я считаю это в высшей степени нелогичным. Британцы подарили вам еще полдюжины мучеников, чтобы вдохновить вас на новые подвиги.

— Что ж, должен сказать, это очень приятно слышать. Особенно из уст парня, который в то время доблестно работал на убийц.

Кингсли не знал, что ответить, и промолчал.

— Что ж, теперь, я думаю, пора перейти к делу, — сказал ирландец. — Понимаете, мы не можем на всю ночь покидать камеры. Не стоит искушать судьбу Полагаю, инспектор, вы ищете защиты? И, насколько я понимаю, хотите, чтобы всем стало понятно, что если кто обидит вас, ему придется ответить за это перед ненормальными ирландцами? Правильно?

— Я был бы очень признателен.

— Сотрудничества с нами, ненормальными и ужасными ирландцами, которые похищают у английских матерей их малышей, чтобы потом их поедать?

И снова Кингсли не ответил.

— Позвольте спросить, кстати, сразу прошу прощения за столь глупый вопрос, — продолжил ирландец, — какая польза от этого будет нам?

— Я… я могу поделиться с вами кое-чем.

— Ну и что же может знать скучный лондонский полицейский, мистер Кингсли?