Гоблины. Пиррова победа - Андрей Константинов Страница 17

— По законам драматургии требуется появление некоего специального сигнала, мистического знака, зеленой ракеты…

— Черной метки, — продолжил ассоциативный ряд Шевченко.

— Поэт-песенник, да ты гений! — вскинулся Мешок. — Именно так! Черная метка!

— По-моему, черная метка — это слишком банально. Даже пошло, — скептически заметил Виталий.

— Э-э, не скажи, дружище, что-то в этом есть. Да, братцы, наконец, самое последнее…

Докончить Андрей не успел, поскольку в следующую секунду загорелась кнопка селектора и ворвавшийся в оперскую голос полковника Жмыха поинтересовался наличием в конторе своего заместителя по оперативной работе, которому надлежало немедленно предстать пред светлые начальственные очи.

Мешечко нехотя поднялся с дивана. Затем подобрал с пола «Явку с повинной», пролистал, нашел нужную, ранее запримеченную страницу, аккуратно сложив, сунул ее в карман и вышел из комнаты…

— …Вызывали, Павел Андреевич?

— Заходи, присаживайся, — пригласил Жмых, отчего-то явившийся на службу при полном милицейском параде.

Мешок уселся напротив. И хотя сейчас между двумя командирами лежала нейтральная полоса внушительных размеров стола, полковник Жмых, тем не менее, недовольно втянул ноздрями воздух и, порывшись в ящике, переадресовал Мешечко подсушенную временем пачечку «Дирола».

— Я так понимаю, поминки вчера были продолжены в индивидуальном порядке?

Андрей в ответ виновато развел руками.

— Ладно. У меня к тебе, собственно, два момента. Во-первых, по Прилепиной. Мое мнение: ее стажировку на должность старшего оперуполномоченного можно считать состоявшейся. Девка работает на совесть.

— Абсолютно с вами согласен.

— Тогда готовьте с Кульчицким соответствующие бумаги и засылайте в кадры. Чтобы хотя бы с октября ей начала капать лишняя копеечка. С этим всё. Теперь второе. Я знаю твое отношение к подобного рода посиделкам, ну да ничего не поделаешь. Так что давай, собирайся.

— Куда?

— Сейчас мы с тобой должны…

На столе у полковника зазвонил один из трех телефонных аппаратов. Жмых одновременно и поморщился, и подсобрался, так как о своем существовании сейчас напомнил телефон прямой. Тот, который «оттуда». Из Главка.

— Слушаю… Утро доброе, Владислав Юрьевич!.. Да… Так… Секундочку… Есть, записываю… Как-как? Цыганкова?… — Среагировав на последнюю фразу, Андрей заметно напрягся. — Есть… Что? Какой газеты?… Есть, записал. И что от нас требуется?… Понял… А может, разумнее подключить районное управление? У нас сейчас в работе довольно много… Понял… Есть… Есть доложить через неделю… Что?… Да-да, конечно. Прямо сейчас и выезжаем… Да. Я и мой заместитель по оперативной работе… Хорошо, всего доброго. — Жмых сначала аккуратно возвратил трубку на исходную и только после этого дал волю эмоциям. Нехорошим эмоциям. — Твою мать!

— У нас проблемы?

— Хуже! У нас новый клиент. Вернее, клиентка. Протеже самого начальника Главка, — полковник заглянул в блокнот с записями, — Мария Цыганкова, корреспондент газеты «Явка с повинной». У-у! Ненавижу журналистов!

— Ай да Лев Цыганов! Ай да сукин сын! — одобрительно произнес Мешок, чуть улыбнувшись.

— А при чем здесь какой-то Лев Цыганов?

— «Лев Цыганов» — это творческий псевдоним Маши Цыганковой.

— Так ты что, в курсе этой темы? — возмутился Жмых.

— Скажем так, в общих чертах.

Кровь бросилась полковнику в лицо:

— Андрей! Какого черта?! Почему я всегда всё узнаю только в самый последний момент?!!..

— Пал Андреич, я…

— Дерево туя!!! Значит, так, мистер Всезнайка! Господин-товарищ-барин Пиотровский поручил нам в недельный срок провести проверку реальности угроз в адрес госпожи Цыганковой и о результатах этой проверки доложить ему лично. Задача ясна?

— Яснее некуда.

— Прекрасно. Значит, через пять дней доложишь персонально мне!

— Выходной день.

— Что?!

— Я говорю: через пять дней означает в субботу.

— Значит, будешь докладывать в субботу! Всё! Иди, собирайся: через пять минут выезжаем. И не забудь рабочий блокнот!

— Не понял? Куда выезжаем-то?

— Через сорок минут в Главке экстренное совещание руководящего состава всех подразделений ГУВД. Явка строго обязательна.

— Интересно: и почему я всегда всё узнаю только в самый последний момент? — не удержавшись, подпустил язвы Андрей.

— Майор Мешечко!

— Я! — молодцевато подскочил Мешок.

— А ну отставить глумление над начальством!

— Есть отставить глумление! Я извиняюсь, Пал Андреич, но в чем экстренность-то?

— В связи с единственной публичной гастролью генерал-майора Ширяева, прибывшего на прошлой неделе в Питер с инспекторской проверкой.

— Понятно. Сеанс магии с последующим разоблачением…

…Выйдя из кабинета начальника, Андрей столкнулся в коридоре с Наташей. Похоже, встреча не была случайной: она явно дожидалась его, чтобы поговорить тет-а-тет, без посторонних ушей.

— Андрей Иванович! Вот! — Северова, старательно смотря куда-то в сторону, протянула листок формата А4 с наколоченным текстом.

— Что это?

— Заявление, у меня еще две недели от отпуска остались. Помните, вы обещали: сразу после Холина? — сухо пояснила Наташа.

Мешок пробежал глазами бумагу.

— А почему именно с сегодняшнего числа? Целый день, считай, теряешь. Может, хотя бы с завтрашнего?

— Нет. Именно с сегодняшнего.

— Как скажешь, — равнодушно пожал плечами Андрей, достал ручку и, подписав в положенном месте, придал бумаге статус официальной. — Раз такое дело, вот тебе дембельский аккорд: собери в один файл и распечатай все материалы журналистки Марии Цыганковой за последние… э-э… ну, скажем, три месяца.

— Хорошо, — кивнула Наташа, по-прежнему стараясь не встречаться глазами с Андреем.

— Обрати внимание, она может подписываться именем Лев Цыганов.

— Я в курсе. Но все равно: спасибо, что напомнили.

— Когда закончишь — материалы передай Прилепиной.

— Как прикажете, Андрей Иванович.

— Ты сейчас в оперскую?

— А куда ж еще?

— Передай, пожалуйста, Вучетичу, чтобы он никуда из конторы не отлучался. Мы с шефом убываем в Главк, на совещание. По окончании коего он мне будет нужен.

— Это всё, Андрей Иванович? — без всякого выражения спросила Наташа.

Повисла напряженная пауза. Мешок холодно посмотрел на Северову, отвернулся и торопливо прошел в свой кабинет. Сказать ему было нечего. К тому же за отпущенные шефом пять минут пронумерованный, прошитый, скрепленный мастичной печатью N<N>13 рабочий блокнот мог и не сыскаться.