Нож винодела - Ян Маршессо Страница 17

— Непременно.

Профессор встал и направился к выходу:

— Ах да, я забыл, если вам потребуется моя помощь в медицинском плане, обращайтесь, не раздумывая, я в вашем распоряжении.

— Решено, доктор.

Шане закрыл дверь.

— Ну, лейтенант, что ты об этом думаешь?

— Ну что тебе сказать, это профессор Шане с подсвечником на веранде. Вот и все!

— Вижу, ты начинаешь входить во вкус ремесла.

— А если более серьезно, то я не вижу его в роли убийцы священников.

Не успел Кюш ответить, как раздался звуковой сигнал.

— Наверняка это сообщение судебного медика.

Маджер проверила свой почтовый ящик:

— Так и есть!

— Давай, я тебя слушаю.

— Априори тут файл с текстом и пять фотографий.

— Сначала текст.

— Сэр, да, сэр! Вот описание.

Документ содержит шесть категорий.

1. Общие сведения: Анисе Лестрен де Лезиньян, семьдесят один год […]. Скончался в воскресенье семнадцатого июня между двадцатью тремя часами с четвертью и половиной первого […]. Опознание произведено на месте Бернадеттой Мутье, которая знала жертву в течение двадцати лет.

2. Непосредственная причина смерти […]. Перфорация правой почки и правого легкого […].

3. Внешний осмотр […]. На жертве были черный плащ, черные брюки, белая рубашка и черные ботинки. Вся одежда испачкана кровью […]. Телосложение плотное, рост метр шестьдесят пять, вес семьдесят пять килограммов […]. Глаза закрыты, радужная оболочка голубая. Роговые оболочки светлые […]. На затылке и шее имеются следы травмы. Верхние и нижние конечности одинаковы и симметрично развиты […]. Тело было обнаружено в лежачем положении на спине. Трупная синюшная окраска сосредоточена на затылке и задней части торса […].

4. Следы ранений: на лице нет никаких следов борьбы […]. Параллельные борозды кровоподтеков на шее и затылке дают основание предполагать, что на жертву напали сзади […]. Никаких оборонительных повреждений на верхних и нижних конечностях не обнаружено. В поясничной области рана около пяти сантиметров. Края отчетливые и ровные. Рана и проникающие косые в виде небольшого линейного надреза […].

5. Внутреннее обследование […]. Вскрытие грудной и брюшной полостей выявило наличие крови в правой плевральной полости и в правой поясничной области. Кровь расположена в соответствии с направлением раны, полученной в результате проникновения лезвия между четвертым и пятым поясничными позвонками, перфорировавшего правую почку и базальную часть правого легкого.

Рана была нанесена колющим и режущим предметом типа кинжала.

6. Разное: сердце, триста пятьдесят граммов, гипертрофировано и поражено артериосклерозом […]. Центральная нервная система: ничего существенного. Поджелудочная железа в норме. Желудок содержит остатки говядины, хлеба, вина, томатов. Двенадцатиперстная кишка содержит пищу в процессе переваривания […]. Обследование проведено доктором Эриком Сельпреном девятнадцатого июня две тысячи шестого года в четырнадцать сорок пять в присутствии лейтенанта Нгуена, офицера судебной полиции Междепартаментского управления судебной полиции Бордо.

— Ладно… А что дают фотографии?

— Подожди, подожди, это еще не все! Есть анализ крови, и это, пожалуй, интересно… Наш кюре был обречен.

— О чем ты говоришь?

— Послушай продолжение…

Отмеченные аномалии. Несовместимое присутствие молекул цизаприда, стимулятора желудочно-кишечной моторики, и молекул амиодарона, применяемого в терапии аритмии. Патологоанатомическое исследование продолжается. Обнаруженная у покойного сердечная патология и наличие этих молекул спровоцировали бы через шесть часов острый отек легких.

— Все это китайская грамота, расскажи пояснее!

— Судя по всему, он принял лекарства, которые переваривал. Патологоанатом считают, что он, вероятно, все равно умер бы ночью.

Кюш прочитал сообщение через плечо Нади.

— Поразительно! Наше дело сильно осложняется… Если я правильно понял, он в любом случае умер бы?

— Вот именно! На этой стадий расследования можно рассматривать несколько версий: двойное убийство путем отравления и с помощью холодного оружия либо убийство и самоубийство…

— Элементарно, мой дорогой Ватсон!

— Если согласиться с твоей первой теорией, наш убийца, любитель кинжала, понятия не имел о махинациях любителей медока, иначе он положился бы на естественный ход вещей, так?

— Отличное умозаключение.

— В противоположность тому, что все мне в один голос твердят, это наводит на мысль о том, что аббата любили далеко не все.

— Завтра мы должны получить дополнительный протокол…

— Придется, стало быть, смириться и ждать… А фотографии дают что-нибудь?

Надя показала слайды на компьютере:

— Ничего нового по сравнению с тем, что я дала тебе вчера утром.

Руководитель расследования задумчиво всматривался в мелькавшие один за другим снимки.

— Да, все то же. Посмотри, как я и говорил, глаза у него закрыты.

— Действительно.

— Возникает мысль, что это вовсе не случайность. Его не проведешь. Он не часто ошибается… — И Кюш показал пальцем на свой нос. — Убить хотели именно кюре. Есть еще одна вещь, которая не дает мне покоя… — Он повернулся лицом к стене, на которой висел план города. — Почему священник возвращался через холм Вайян, вместо того чтобы взять чуть выше и пойти по улице Эколь?

— Ему, безусловно, нравились трудности.

— Тут речь не о трудностях, тут уже альпинизм.

Взгляд у него был беспокойный, блуждающий. Ему, вероятно, перевалило за сорок. Выглядел он тщедушно, даже как-то мрачно. Значительность занимаемого им положения угадывалась в манере носить черный костюм-тройку. На локтях материя слегка потерлась, но пока не слишком заметно. Бесшумно закрыв за собой дверь, он сел напротив своих инквизиторов. Эрве Монлор никогда не чувствовал себя свободно в такого рода ситуациях. Это был застенчивый, впечатлительный человек. На пятом году обучения, когда он провалил устный экзамен по толкованию рецепта, у него начался приступ тошноты. Экзаменационная комиссия проявила снисходительность, но преподавателю по фармакологии пришлось употребить все свое влияние, чтобы его не отчислили. И вот сегодня, перед началом допроса, он вновь испытывал былые студенческие муки.

— Монлор Эрве, сорок семь лет, родился первого июля тысяча девятьсот пятьдесят девятого года в Либурне, проживаю в Сент-Эмильоне на площади Шапитр-э-Жакобен, дом девятнадцать…

— Ваша профессия?

— Провизор.