Доллары царя Гороха - Дарья Донцова Страница 17

Не успела я задать себе этот вопрос, как на лестницепоказалась тощая тетка в ситцевом платье жуткой расцветки. Она глянула назапертую дверь, поджала и без того тонкие губы и процедила:

– Да уж! Непонятно, за что некоторые сотрудники зарплатуполучают!

– Вы не знаете, где Кауфман? – осведомилась я.

– Должна сидеть на рабочем месте, – злобно рявкнулаженщина.

– У нее не библиотечный день сегодня?

– Вчера отдыхала. Лентяйка она!

– Часто опаздывает?

– Да постоянно, зачем только держат на службе такуюразгильдяйку?

Я поднялась наверх, набрала номер телефона Ани, услышаладлинные гудки и, поняв, что линия до сих пор неисправна, отправилась по знакомомуадресу.

Дома никого не оказалось. Позвонив в дверь, я не услышала заней никаких признаков жизни и повторила попытку. В ответ – тишина. Аня жила вдоме, построенном в пятидесятых годах прошлого века, дверь в ее квартиру былапростая, деревянная, обитая коричневой кожей. Когда-то у нас с бабушкой наулице Кирова, нынешней Мясницкой, была точь-в-точь такая обивка, я в детствепроковыривала в ней дырки и вытаскивала наружу клочки серо-желтой ваты.Вероятно, Аня живет здесь со дня рождения. Еще в двери, примерно на уровне моихглаз, было прорезано небольшое узкое отверстие. Его прикрывала железнаяпластинка с надписью «Почта». Я осторожно приоткрыла ее и крикнула:

– Аня, откройте, это Даша, ваша вчерашняя посетительница отКати. Не бойтесь. Вы меня слышите?

Но в квартире стояла полная тишина. Мне было слышно, как накухне или в ванной из крана капает вода.

Подумав, что мы с Кауфман просто разминулись, я вернулась винститут. Тучная Аня, очевидно, небольшая любительница пеших прогулок, небосьона предпочла проехать одну остановку до работы на автобусе, а не топать пешкомпо раскаленному тротуару. Ожидая увидеть ее в лаборатории, я вновь сбежала вподвал и опять ткнулась носом в замок. Может, Аня сейчас сидит на берегуводоема или наслаждается мороженым?

Решив заехать к ней за обувью вечером, я порулила в больницук Сергею. Вообще-то я ожидала, что придется упрашивать секьюрити, дажепроверила, есть ли в кошельке десятидолларовая бумажка, но охранники непроявили ко мне никакого интереса, и вскоре я узнала в справочной, в какойпалате лежит Якунин, потом вознеслась на нужный этаж и пошла по вытертому,пахнущему хлоркой коридору.

На посту сидела пожилая медсестра. Увидев меня, онанахмурилась.

– Почему без бахил? Вот люди! В отделение прямо в уличнойобуви прутся! Вы бы еще в операционную в ватнике заявились. Неужели не ясно? Унас стерильность.

– Простите, я не знала.

– Пять рублей жалко, – не слушала менямедсестра, – господи, за копейку удавятся! А мы мой потом за всеми.

Я быстро вытащила из кошелька сто рублей.

– Можно у вас бахилы купить?

– И где я тебе девяносто пять целковых наберу? –окончательно разъярилась тетка.

– Спасибо, спасибо, – заулыбалась я, – мне не надосдачи!

Медсестра открыла большой пластмассовый короб, вытащилаоттуда пару скомканных, явно побывавших в употреблении одноразовых бахилнежно-голубого цвета и совсем другим тоном сказала:

– Надевайте. Вас я ни разу здесь не видела. Только чтоположили? Кого? Могу помочь с уходом.

– Огромное спасибо за вашу доброту, только я простонавестить приятеля пришла. Подскажите, где пятая палата?

Поняв, что дополнительного заработка не будет, дежурнаявздохнула.

– Идите прямо. А кто вам нужен? Самойлов? Его вчерасоперировали.

– Нет, Якунин.

Дежурно-спокойное выражение исчезло с лица сребролюбивойдамы.

– Якунин?

– Да, – кивнула я.

– А вы ему кто?

– Коллега, с работы, – бодро соврала я, –проведать сослуживца отправили.

– Ну и ну, – покачала головой собеседница, – так увас ничего не знают?

– Что случилось? – воскликнула я, на этот раз сабсолютно искренней тревогой.

– Умер он!

– Когда? – закричала я.

– Тише! – цыкнула тетка.

Я замолчала, в этот момент к посту подлетела девочка летчетырнадцати с виду; не обращая на меня никакого внимания, она зачастила:

– Лидия Семеновна, в двенадцатой Гордин тумбочку сломал,дверцу отодрал, сам, дернул – и ага, а теперь ругается, будто кто-то другойвиноват!

– Алла, – строго сказала Лидия Семеновна, – скакой стати ты перебиваешь взрослых? Разве не видишь, мы разговариваем?

– Так она же родственница, – ляпнула Алла, – ходитпросто так, а у нас работа.

Лидия Семеновна сурово сдвинула брови.

– Ступай в сестринскую и там подожди!

Алла шмыгнула в дверь, расположенную за спиной суровойначальницы, неплотно ее прикрыв, – выкрашенная белой краской створкатихонько поскрипывала, очевидно, ее раскачивал сквозняк.

– Видали? – вздохнула Лидия Семеновна. –Практиканток из училища прислали, а у них в голове ничего, кроме одного: как быденег с людей содрать. У нас-то в их возрасте идеалы имелись, лично я шла вмедицину, чтобы недужным помогать, а эти! Просто ужасно. Стакана воды такпросто не подадут, чуть что за профессиональные обязанности выбивается, мигомпро оплату вспоминают.

– Вы тоже мзду собираете, – не утерпела я.

Если честно, меня удивляют взрослые люди, которые, держа вруках сигарету и самозабвенно ею затягиваясь, говорят: «Ванечка, не смейкурить, увижу – выдеру ремнем».

Прежде чем налетать на ребенка, посмотри на себя. ЛидияСеменовна только что взяла с меня за пятирублевые бахилы сотню, а потом сталаупрекать юных практикантов в алчности.

– Если бы у девочек не было перед глазами примера старшихтоварищей, – закончила я, – навряд ли они рискнули бы требовать сбольных деньги. Видят, что вы за принос судна рубли сшибаете, и тоже свойкусочек получить хотят.

– Нас такими жизнь сделала! Зарплата маленькая, а хлопотполон рот.

Я хмыкнула. Слишком многие взяточники оправдываются такимобразом, например, сотрудники ГАИ и педагоги, берущие деньги за пересдачуэкзаменов. Но перевоспитывать Лидию Семеновну бесполезно, да и не нужно.

– Отчего же умер Якунин? – я сменила тему разговора.

Медсестра хмуро ответила:

– Все вопросы к доктору.