Опасная тихоня - Елена Яковлева Страница 17

"Жигуль" затормозил у родимого подъезда, а Жорик даже предпринял попытку распахнуть передо мной дверцу и подать руку.

- Сама вылезу, - буркнула я.

- Значит, завтра я буду здесь в девять, - предупредил Жорик. - До свидания!

Я ему не ответила, вовсе не потому, что я окончательная зануда, просто, выбравшись из машины, я сразу же заняла свои мозги систематизированием добытой за день информации. На это ушел весь вечер. Я сомнамбулой сновала из кухни в комнату, из комнаты в ванную, а мысли мои крутились вокруг одного и того же.

Итак, Пашков. Теперь я знаю о нем не так уж много, но больше, чем ничего. Уже четырнадцать лет он не был ни в городе, ни в области, он сам так сказал! Подозрительно? Как сказать... Человек все-таки пошел на повышение... Однако же все это время здесь жила его мать. Выходит, он с ней не виделся? Странно? Пожалуй... Хотя если она не очень старая, то сама могла его навещать в Москве, особенно если любящий сын оплачивал ей дорогу.

Пункт второй. Жена. Мадам. "Серая кардинальша". Снежана Пашкова. Вот уж кому имя подходит на все сто, при том, что оно очень редкое. Холодная, уверенная, несомненно расчетливая, вполне возможно, что она подпирает своего венценосного муженька ничуть не хуже, чем хваленый серьезный капитал московского происхождения. Не знаю, какой она будет первой леди губернии, но лучшей жены Пашков выбрать не мог.

Сын-аутист. Последнее для простых смертных все равно что придурок, и вряд ли они в скором времени изменят свое мнение, ведь даже официальная психиатрия особенно не церемонится с этими непонятными, замкнутыми в себе людьми. Ладно, это не моя забота.

Дальше. Вся эта предвыборная возня, в которой черт ногу поломает и к которой трагическая история Наташи Русаковой не имеет никакого отношения. Здесь уж точно мимо. Елена Богаевская. Сам по себе факт ее приезда и участия в предвыборной кампании Пашкова, конечно, примечателен, но к исчезновению Наташки его не приладишь.

Подводим итог. Что мы имеем? Что-что? Ноль целых, ноль десятых. Вот результат моей разведывательной деятельности. Неутешительный, прямо скажем. Я проторчала там целый день, наслушалась всякого маразма, включая комплименты, которые отвесил мне сопливый имиджмейкер, а что выяснила? Ровным счетом ничего. Может, пока я не подписала этот дурацкий контракт, послать все к чертям собачьим? Ага, и вернуться в "Курьер" с повинной: возьмите, мол, меня обратно? Хотя при чем тут "Курьер", когда главное в другом. В том, что я так никогда и не узнаю, куда пятнадцать лет назад ушла Наташка и почему она до сих пор не вернулась.

Я провозилась с этой головоломкой до самой ночи, так и не определившись в чем-либо окончательно, а потом с тяжелым сердцем завалилась спать. Перед этим я, правда, от нечего делать включила телевизор. Посмотрела криминальную хронику, потом выслушала последние местные новости, львиную долю которых составляли известия о предвыборных ристалищах. Особенно много губернские "пикейные жилеты" рассуждали о Каблукове, сходясь во мнении, что тому захотелось дешевой популярности. (В этом они были солидарны с Венькой Литвинцом.) И потому, как пространно они распинались по его поводу, уже было ясно, что графоман Каблуков своей цели добился. А там, если дело и дальше пойдет по его плану, глядишь, он и в губернаторы выберется. Безо всякого серьезного капитала, без сплоченной команды имиджмейкеров и спичрайтеров и великолепного меццо-сопрано Елены Богаевской. Вот это будет финт! Пойти, что ли, на выборы и отдать свой драгоценный голос за Каблукова? Ради прикола! Шутки шутками, а судя по тому, что мы имеем в родимом отечестве на сегодняшний день, таких Каблуковых у нас в правительстве пруд пруди, так что наша губерния в этом смысле будет не оригинальнее прочих.

Сон меня не брал, я ворочалась в постели с боку на бок, тоскливо посматривая на часы и прикидывая, сколько времени останется в моем распоряжении, если я все-таки когда-нибудь засну. Но едва меня стала охватывать приятная нега и тяжесть, как кто-то отчетливо произнес:

- Подложи ему фотографию.

- Что?! - Я вскочила и провела дрожащей рукой по лицу. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что в комнате никого нет, я поняла: таинственный подсказчик сидит в моей собственной голове. И именно он предложил мне предпринять нечто конкретное: незаметно подсунуть Пашкову фотографию Наташи, хорошо зная, что я сделала с нее десять копий. А дальше все будет зависеть от реакции Пашкова. Если он имеет отношение к Наташиному исчезновению, она, эта реакция, непременно будет, пусть он даже Штирлиц-расштирлиц. Фактор внезапности сыграет!

Утвердившись в своем решении, я повернулась на правый бок и наконец заснула и спала ровно до половины девятого - именно на это время я и завела будильник. В девять я спустилась во двор, где уже стоял давешний "жигуль", и загрузилась на его заднее сиденье. Между прочим, в пику пашковскому имиджмейкеру я ничего не изменила в своем внешнем облике: и брови, и тупоносые ботинки остались при мне. Про красное пальто я вообще скромно умалчиваю.

- Здрасьте, - поприветствовал меня водила.

- Привет, - ответила я и немедленно уставилась в окно, решив про себя, что снова заведу привычку внимательно смотреть по сторонам. Дело это если и не полезное, то, по крайней мере, не вредное. Афиши предстоящих концертов Елены Богаевской присутствовали на стенах и заборах, в глаза бросались также предвыборные плакаты Пашкова (видать, расклейщики, толпившиеся вчера в его приемной, расстарались) и какие-то листовки, о содержании которых судить было затруднительно по причине мелкого шрифта. Кстати, я заметила еще кое-что, написанное покрупнее, причем краской и на громадном стенде, предназначенном для размещения платной рекламы. Так вот, как раз под завлекательным приглашением "Место для вашей рекламы" какой-то политизированный товарищ под покровом ночной темноты начертал кривыми буквами:

"Крутояров верни наши денюшки какие зажал а то мы хрен за тебя проголосуем!"

У подножия стенда стояли два типа в рабочих спецовках и задумчиво почесывали затылки, видимо решая серьезную политическую проблему: как быстро, но без труда устранить последствия ночной "провокации". А особенную пикантность этой ситуации придавало то обстоятельство, что вышеозначенный рекламный стенд помещался аккурат напротив губернского "Белого дома", от подвала до чердака залепленного предвыборными агитками того самого "зажавшего денюшки" Крутоярова, нынешнего областного начальника.

- Видала? - обернулся ко мне водила, такой счастливый, словно он и был автором вышеозначенного рекламного "слогана".

* * *

Ну и денек выдался, доложу я вам! "Штаб" кишел как муравейник. А более всего меня поразило, что к привычным отутюженным костюмам прибавились крепкие парни в камуфляже. Уже в фойе я поняла, что произошло нечто экстраординарное. Венька с растаращенными тараканьими глазами спустился вниз, чтобы встретить меня, - дюжий охранник все еще упорно меня не признавал. Молча схватил меня за рукав и поволок по лестнице. С трудом от него отцепившись, я поинтересовалась:

- Что тут у вас, пожар?