Кольцо из Камелота - Элизабет Питерс Страница 17

— Как любит замечать мой последний герой — американский частный детектив, — наверно, вы шутите.

— Конечно шучу, могли бы сами догадаться... А, вы имеете в виду ее имя? Гвиневра? Я никогда не говорила, как звали моего отца?

— Ланселот? Агравейн?

— Нет, до этого не дошло, но ему все-таки здорово не повезло. Гавейн.

— Бедняга! — сочувственно произнес Дэвид. — Кто же у вас фанатичный поклонник Артура? Дедуля или бабуля?

— Дедуля. — Джесс повернула голову, присматриваясь к профилю Дэвида. Ему следовало бы причесаться. — Честно говоря, я все не решалась сказать, чтобы вы особо не нервничали в моем присутствии, но я, собственно говоря, королева Англии.

— Очень приятно, — с энтузиазмом откликнулся Дэвид, и Джесс снова обрадовалась тому, как быстро он попадает ей в тон. — По линии симпатичного паренька Мордреда? Не самый достойный предок.

— Нет, по более порядочной. От интрижки Артура с местной корнуэльской леди.

— Поразительно, как незаконные дети облагораживаются с течением времени. Да, это очаровательно и имеет какую-то грубую логику. Артур родился или был зачат в Корнуолле, и ведь герцогство претендует среди прочих на звание места, где стоял Камелот, не так ли?

— Боже мой, я не знаю! Я никогда не интересовалась... О! Ой, смотрите, до чего красиво!

Солнечный луч, словно меч, рассек нависшие тучи и высветил взмывающий ввысь шпиль. Они подъезжали к Солсбери.

— Красиво, если вам нравятся такие вещи. — Шпиль исчез за близлежащими зданиями. Дэвид завернул за угол и остановился у светофора. — Это не самый любимый из моих соборов.

— А какой самый любимый?

— Смотря что в них искать. В первую очередь, пожалуй, Уэльс, хотя некоторые в ужасе рыдают над его верхними арками. Собор в Или по своему грандиозен, в Глостере очень забавные сводчатые клуатры... Да вы не слушаете!

Джесс, заглядевшись в окно машины на выкрашенный в белый и черный цвет дом, мечтательно произнесла:

— Мне нравится этот город. Даже после всего, что случилось.

— Желаете быстренько осмотреть достопримечательности?

— Вы с ума сошли!

— После обеда, конечно. — Дэвид попытался свернуть направо, заметил запрещающий знак, поворчал и свернул налево. — Черт побери, у них на всех улицах одностороннее движение. Милая Джесс... теперь все приобретает почти что елизаветинскую окраску.

— О чем это вы?

— Я основательно разрабатываю предположения. — Дэвид издал удовлетворенное сопение и припарковал машину на общей стоянке. — В такой час все преосвященные джентльмены принимают пищу. И я намерен последовать их примеру. После еды они, вероятно, предпочитают вздремнуть. Было бы крайне жестоко тревожить их невинный сон.

— Забудьте об этом, — велела Джесс.

— Охотно, но только не о еде. В конце концов, куда вы спешите? Да, вы осмотрели собор, но видели ли вы дом пятнадцатого века, в котором теперь крутят кино? Или церковь Святого Фомы со средневековой фреской Страшного Суда на арках? Если отложить визит к викарию до второй половины дня, он, может быть, угостит нас чаем. Это будет замечательным дополнением к нашей программе. Чай с викарием! Что даст вам лучшее представление об истинном духе Англии?

* * *

— Это был никакой не викарий, — сказала Джесс несколько часов спустя. Снова шел дождь. Она остановилась в укрытии под большими каменными воротами и сердито смотрела на мокрую улицу.

— Я не знаю, кто это был, — признался Дэвид. — Во всяком случае, не епископ... У этих ребят такие идиотские титулы. Преподобные, преосвященные, все какие-нибудь «пре», и все разные. И даже чай был так себе.

Умиротворенный, с непокрытой головой, он оглянулся на нее. Его плащ уже потемнел от дождя на плечах.

— Почему вы остановились?

— Дождь идет.

— Чепуха. Просто слабый туман.

— Весьма веское основание, чтобы выйти под дождь, — язвительно заметила Джесс. — Для вас, англичан, это просто какой-то фетиш.

Ворота были одними из тех, через которые можно войти на территорию собора. Мощные каменные ворота с амбразурами и маленькими освинцованными окошками в верхней части, с королевскими гербами над арками, выписанными киноварью с золотом. Они выходили на Хай-стрит, которая в данный момент была почти полностью скрыта мерцающей пеленой дождя.

— Ну вот, — сказала Джесс, с осуждением глядя на своего спутника, возвращавшегося под арку с видом мужчины, вынужденного повиноваться женским капризам, — вы уже вымокли. Мы не можем идти, пока вы не просохнете. Вы простудитесь.

— Чепуха. — Дэвид чихнул. Сирано не слишком преувеличивал, эффект можно было сравнить с трубным гласом. — Это не надолго. К вечеру перестанет.

— Ну тогда подождем. Вы сами сказали, зачем торопиться?

— Ладно, — просветлел Дэвид. — Можем выпить еще чаю.

Они обнаружили чайную чуть ниже по улице, и Дэвид излил неожиданный поток чисто мужского обаяния, уговаривая официантку включить возле их столика электрический обогреватель. Джесс выпила две чашки чаю в доме каноника и в действительности нуждалась в чем-то покрепче. Но она уже изучила слабости Дэвида и сочла разумным потакать им, чтобы подладиться к нему. Его интересовал не сам чай как напиток, а сопутствующая процессу еда.

Три сандвича, кажется, стимулировали деятельность его мозга.

— Вот о чем я подумал, — начал он.

— О чем?

— О дедушке. Мы оба решили, что он должен кое-что знать. Почему бы нам не позвонить ему?

— У него нет телефона, — скупо сообщила Джесс. — Я подумала об этом еще вчера, когда вы отлучались.

— М-м-м... — Дэвид утешился пышкой. С его взъерошенных черных волос перестала капать вода и пошел пар, он напоминал существо, материализующееся из облака эктоплазмы. — Ну, давайте тогда посмотрим на нашу добычу. Мне не удалось разглядеть ее на месте.

Джесс начала рыться в сумочке. Как всегда, вещь, которую она искала, завалилась на самое дно и оказалась погребенной под грудами хлама.

— Как, по-вашему, милый старик поверил в историю, которую я рассказала?

— В историю, которую я придумал.

— Не очень правдоподобно. Не то, что кольцо свалилось с пальца, когда я опускала деньги, а сама мысль о том, что я могла надеть такое безобразие.

— Это ничуть не должно его удивить, — уверенно заявил Дэвид. — Вы представляете две категории, столь же чужеродные невинному религиозному сознанию, как марсиане.

— Американка, а еще?..

— Женщина. Боже милостивый, только не говорите, что снова его потеряли!

— Нет, обождите... Вот оно.

Дэвид протянул руку, и она положила кольцо на его ладонь. Он повертел его, а потом надел на палец.