Узник комнаты страха - Чингиз Абдуллаев Страница 17

Нет, вдруг сообразила она, так поступить нельзя, потому что он потянет за собой на дно и ее.

Еще – можно уйти. Навсегда! И никогда больше не приходить. И не отвечать на звонки Вика, а он обязательно позвонит, потому что захочет есть и развлекаться. Он попросту обделается от страха, когда поймет, что его бросили в этой дыре без денег, без еды, в смертельной опасности, из-за которой он не может нос высунуть на улицу, потому что на всех углах уже висит листовка с его портретом. Хотя, снова осеклась Вера, эта прошмандовка может его поддержать, сбегать в магазин, приготовить еду. Может она, наверно, и деньги ему давать какое-то время, веря обещаниям, что он вернет все до копейки. Оставалось одно – убить всех на месте!

Вера тихонько потянула дверь на себя. Дверь предательски скрипнула. Вера отпрянула в сторону и затаила дыхание, но, похоже, любовники, увлеченные друг другом, ничего не услышали и не заметили. Или решили, что это сквозняк. Вера заглянула в щель.

Ей было отлично все видно.

Девушка была молодая. Как будто кто-то гвоздь воткнул Вере в горло, когда она увидела, как молода партнерша, с которой Виктор ее обманывает. И куда делись капризы: мол, я очень устал от всего этого, я напуган, мне не до секса, милая, давай потом, потому что мне надо отдохнуть! Так вот, значит, каков его отдых! Зря он думает, что может так запросто выбирать свой досуг и свою компанию. Пускай она, Вера, возможно, уже никогда с ним в постель не ляжет, но она не спустит ему эту обиду, это оскорбление!

Девушка была молода и мила. Зато, подумала Вера, отнюдь не богата, судя по одежде, которая валялась на стуле около кровати. Такие жалкие тряпки ни одна уважающая себя женщина на себя не наденет! И, судя по всему, она была не из среды творческой интеллигенции. Она была простушкой, насколько могла рассмотреть Вера через щель.

И тут ее взгляд упал на уголок стола, примостившийся глубже в комнате. «Вик совсем распустился!» – разозлилась женщина, увидев, что разбросано на столешнице. К этому моменту ее самообладание уже вернулось, и Вера подумала, что убить их – это слишком просто. Ее ум уже почуял наслаждение от криминальных игр, и она теперь желала поразмыслить в спокойной обстановке и изобрести какое-либо изощренное наказание, преисполненное изящества и оригинальности. Осторожно и тихо ступая, она направилась к выходу.

Дойдя до двери, за которой недавно укрывалась, женщина остановилась, несколько секунд поразмыслила и юркнула в темноту.

– В конце концов… – шепнула она сама себе. – А кто и когда сказал, что надо откладывать удовольствие на потом, если его можно получить тут и сейчас?!

Вера набрала номер Вика.

Она не дала ему возможность ответить, тут же сбросив вызов. Она не собиралась с ним разговаривать. Во-первых, это было выше ее сил, а во-вторых, это было рискованно: ее могли услышать. Но сразу после сброшенного вызова она набрала и отправила на номер теперь уже однозначно своего экс-любовника сообщение, в котором было одно короткое слово: «Еду».

* * *

Районная больница скорой помощи была для Пал Палыча, увы, хорошо знакомым местом, но, слава богу, вовсе не по причине одолевавших его хворей. На свое здоровье Кузнецов пока еще не жаловался. Санитарок, медсестер, врачей, расположение отделений и хитросплетения бесчисленных и бесконечных больничных коридоров следователь знал по долгу службы. Тут он находил как потерпевших, так, иногда, и преступников. И очень часто именно отсюда начинала виться ниточка, потянув за которую, Пал Палычу удавалось распутать каверзные замыслы весьма изобретательных умов. Другими словами, тут он бывал часто.

Дежурная в справочном отделе, едва увидев следователя, поспешила выбраться ему навстречу из-за своей стеклянной стены и зачастила один вопрос за другим, и все они касались смерти Эрлана Асанова. До сотрудников на всех уровнях иерархии этой больницы, похоже, уже дошел слух, что ночью в морг привезли не обычный труп. Никакие приказы о строжайшем соблюдении секретности, хотя бы из уважения к покойному, но в первую очередь из государственно-административных соображений, не имели силы противостоять сарафанному радио.

– Милая Клавдия Васильевна, да вы, как я вижу, сами можете мне рассказать то, чего я и слышать не слышал об этом деле! – попытался отшутиться Пал Палыч. – Вы бы лучше помогли бы мне, чем расспрашивать о том, что лучше меня знаете.

– Все, что пожелаете, дорогой Пал Палыч! Только спросите. Если знаю – вмиг сообщу следствию!

– Мне бы знать, бывал ли у вас уважаемый покойный в последние… Нет, лучше за весь прошедший год. И к каким врачам обращался?

– Ну, дорогой мой Пал Палыч! Неужто вы считаете, что такой человек, как Асанов, пошел бы в наше заведение, более, чем скромное, за медицинским обслуживанием?! У таких людей свои, высокие мерки… Он сюда за всю свою службу ни разу даже по работе не заходил. Территория, поди, в его районе находится, а он носа не казал. Гордый был. Впрочем, что ему тут делать?! Земля уже распределена, так ему и интереса больше нет, руки-то погреть не на чем. Говорят, он взяточник был еще тот! Вы в курсе?

– Понятно, Клавдия Васильевна, о покойнике говорят либо хорошо, либо никак.

– Так не ругаю ж я его. Я просто передаю вам информацию.

– Из не проверенных источников, как я понимаю.

– А дыма без огня-то не бывает, знаете ли!

– Ну а про его здоровье ничего не дымили ваши непроверенные источники?

– Нет, не припомню…

– Ну вот! А кто же мне про его здоровье расскажет?! – совсем закручинился следователь.

Женщина из справочного окна, сочувствуя собеседнику, искренне огорчилась:

– Ну, даже не знаю… Дайте подумать, может, соображу что-то, Пал Палыч, дайте секунду…

– Ну, ничего, не переживайте, Клавдия Васильевна, моя работа такая – искать то, что сокрыто от глаз, – успокоил ее следователь. – Я докопаюсь. Но сначала мне надо навестить одного товарища. Позволите?

– О, милости просим, Пал Палыч! Вам все можно.

Вежливо избавившись от назойливого любопытства дежурной, Кузнецов, приветственно кивая налево и направо встречным врачам и медсестрам, направился на третий этаж, в хирургию.

Прилепского, начальника отделения, на месте не было. Дверь была закрыта на ключ, но надпись на двери говорила о том, что как раз сейчас у него должно быть приемное время. Зная, как часто врачам приходится бегать по кабинетам собственного учреждения, решая те или иные вопросы, следователь решил подождать и смиренно сел на хромированный стул рядом с дверью. О чем конкретно ему хотелось спросить доктора, он сейчас и сам толком не знал. Но надо ведь было начинать с чего-то. Главное – ввязаться в бой, говорил себе в таких случаях пожилой и опытный служитель порядка.

Леонид Жданович Прилепский влетел в коридор спустя двадцать минут с видом человека, озабоченного важным делом. Кузнецов осознал, что успел задремать за то время, пока его не было – сказывалась бессонная ночь.