Тайна Розенкрейцеров - Виталий Гладкий Страница 17

Насытившись, гости повели себя по-разному. Теофраст, который был слабее физически, а потому менее выносливым, нежели его старший товарищ, едва не уснул прямо за столом. Поэтому два монаха взяли сильно захмелевшего алхимика под руки и отвели в опочивальню.

Что касается Ротгера, то он лишь посмеивался, глядя на осоловевшего Теофраста, и не выпускал кубка с вином из рук. Патер втихомолку дивился способности рыцаря много пить и не хмелеть, однако помалкивал. Но Ротгер заметил удивление гостеприимного хозяина и охотно объяснил истоки стойкости своего организма перед винными парами:

– Мне довелось вместе с посольством нашего ордена почти год прожить в Московии. Должен сказать честно – тамошние рыцари и в драке, и в застолье настоящие богатыри. Немногие из наших рыцарей могли сравниться с ними в этом деле.

Ротгер ухмыльнулся и постучал костяшками пальцев по опустевшему кубку; юный монашек, который прислуживал за столом, заметив многозначительный жест гостя, поторопился наполнить кубок вином.

– Больно уж вина у русов крепкие, – сказал рыцарь с мечтательным выражением на лице. – Но я стал там одним из самых стойких среди охраны посольства. Год каждодневных тренировок не прошел даром.

– Схизматы, хлопы… – презрительно прошипел патер Алоизий, кровь которого тоже была изрядно подогрета спиртным. – С ними можно говорить только огнем и мечом! – продолжал он запальчиво. – Пока мы занимаемся словоблудием, они не дремлют. Под власть великого московского князя уже полностью перешли Чернигово-Северские земли, под ударами дружин московитов пал Смоленск, в очереди на присоединение к Московии стоит Рязанское княжество…

– Что верно, то верно, – охотно согласился Ротгер. – Но не нам судить деяния отцов нашей церкви и великого магистра. С их высокой колокольни виднее, куда путь держать. Мы еще свое наверстаем, в этом я уверен.

Не отрываясь, он опорожнил кубок и встал.

– Что-то душно стало… – сказал рыцарь, многозначительно глядя на патера Алоизия.

Патер понял гостя с полуслова.

– Не хотите ли прогуляться на свежем воздухе? – предложил он с отменной любезностью. – Перед сном это полезно.

– С превеликим удовольствием, – ответил Ротгер.

И быстрым, стремительным шагом направился к входной двери. Резко распахнув ее, он выглянул в плохо освещенный коридор. Огненные языки факелов, освещавших мрачные стены, трепетали, словно по коридору пронесся порыв ветра. Но коридор, к удивлению рыцаря, был пустынен и ни один звук не нарушал ночное безмолвие.

Озадаченный рыцарь послюнявил палец и поднял его вверх. Воздух в коридоре был почти неподвижен.

– Та-ак… – пробормотал себе под нос Ротгер. – Здесь были длинные уши. (Добавим – и быстрые ноги). Что, в общем, не удивительно. Но вот в чем вопрос: это простое любопытство кого-нибудь из братии, вызванное приездом в монастырь новых людей, что само по себе большое событие, или?..

Монастырский двор был обширен и вымощен камнем. По приказанию патера монахи зажгли жировые светильники, но Алоизий и рыцарь удалились в темноту, откуда хорошо просматривались все входы и выходы. В том месте, куда патер привел гостя, стояла дубовая скамья, над которой склонились две ивы. Там же находился питьевой фонтанчик в виде стелы с головой льва; из открытой пасти царя зверей бил удивительно холодный ключ. Вода падала в небольшой резервуар, обложенный диким камнем. Излишки воды из резервуара стекали в подземные цистерны. В них хранился неприкосновенный запас животворящей жидкости на случай осады монастыря. Вокруг резервуара монахи разбили цветочные клумбы, и двор полнился приятными запахами. Цветы были слабостью патера Алоизия, и он предавался ей с самоотверженностью запертого в каменной темнице узника, который, за неимением товарищей по несчастью, всю свою нерастраченную любовь к ближнему направляет на мышь, прогрызшую ход в его камеру.

– А у вас тут ничего… – сказал рыцарь, плеснув на лицо пригоршню ключевой воды. – Только вот какая беда – в монастыре крысы завелись.

– Вы заблуждаетесь! – воскликнул патер. – Эти мерзкие твари здесь никогда не водились. Мыши – да, это есть, но чтобы крысы…

– Вы меня не поняли, святой отец. Я говорю о двуногих крысах. Нас подслушивали.

– Езус-Мария! – Алоизий перекрестился. – Не может быть!

– Еще как может, уж поверьте мне. Моей специальностью в ордене были шпионы и отступники. Думаю, что среди вашей братии затесался иезуит. Я их чую как волк паршивых псов.

– Неужели они что-то пронюхали!? – Патер помертвел. – Если это правда, мы погибли.

– Не так страшен черт, как его малюют, – снисходительно сказал Ротгер. – Достать нас здесь они не смогут. Но ежели все-таки попытаются, то, как вы знаете, места тут опасные, леса дремучие, где недолго и заблудиться, а топи глубокие – бульк, и нет человека…

– Мне бы вашу уверенность, пан рыцарь, – буркнул Алоизий.

– Она зиждется не на песке, святой отче, а на добротном каменном фундаменте, – серьезно ответил гость. – Мы получили ваше послание, – понизил он голос до шепота. – Магистр и капитул[21]дали указание основать здесь наше святилище. Если, конечно, все написанное вами – истинная правда.

– Клянусь Крестом и Розой, святыми символами нашего братства! – горячо ответил патер.

– Для проверки вашего сообщения и чтобы принять окончательное решение орден послал ученого брата Теофраста. Вам он должен быть известен под именем Парацельс[22].

– Парацельс!? – поразился Алоизий. – Невероятно – великий ученый и врач в наших палестинах… Его слава опередила молву. А разве он?..

– Один из посвященных, – кивнул рыцарь. – Ему можно доверять почти все. За исключением шифра для переписки, вверенного вам Коллегией Святого Духа, и системы тайных знаком, при помощи которых общаются достойнейшие. Нужно, чтобы брат Теофраст не испытывал в своих исследованиях никаких затруднений.

– Что я должен для этого сделать?

– Требуется обширное помещение с надежной дверью и не менее надежными замками, чтобы монастырская братия не совала туда нос. Лучше всего для наших целей подойдет полуподвал с камином и окнами, забранными решеткой.

– Есть такое помещение, – кивнул патер. – Завтра с утра мы наведем в нем порядок.

– Оно должно хорошо проветриваться и не быть сырым. Позаботьтесь, чтобы там были столы для опытов, две-три скамьи, шкафы с полками для реторт и колб, удобное мягкое кресло и много светильников. Брат Теофраст не любит полумрак. Остальные пожелания по обустройству алхимической лаборатории он передаст вам завтра в личной беседе. В обозе, который прибыл вместе с нами, находятся сундуки с его имуществом. Я приказал выставить возле возов охрану. И вижу теперь, что она не лишняя.