Мавр сделал свое дело - Татьяна Полякова Страница 17

— Я бы предложил Виталика. Дела у него сейчас из руквон плохи. Фирма дышит на ладан, он на грани разорения, а с такой женой… Вы жевидели сестрицу, он по ней с ума сходит, а она спит с кем попало. Замуж онавыходила за богатого человека и сейчас уже подыскивает ему замену. Человек вего положении способен на многое.

— Уверена, милиции это тоже бы пришло в голову. У негоесть алиби?

— Само собой. Однако вовсе не обязательно самому махатьполеном. Нанял какого-нибудь типа, тот и поджидал старика в лесу. А приступудушья нужен был для того, чтобы выманить дядю из дома. В половинеодиннадцатого в лесу уже темень…

— Тогда у убийцы должен быть сообщник в доме. И убийцадолжен быть уверен, что старик не вызовет «Скорую», а бросится к соседям.

— Это нетрудно предугадать.

— Но некто в доме подсыпал какую-то дрянь старику,чтобы спровоцировать приступ удушья. Как, по-вашему, наемный убийца можетнезамеченным проникнуть в дом?

— Не так-то это трудно, как кажется, — пожалплечами Антон. — Вы же видели, двери открыты. А потом… Он могпознакомиться с Ириной, войти к ней в доверие… Она ведь живой человек, и ничточеловеческое ей не чуждо.

— На чужака здесь непременно бы обратили внимание.

— А если это кто-то из местных?

— Вам не кажется, что мы чересчур увлеклись? —вздохнула я.

Антон засмеялся.

— Зато вам со мной интересно. Разве не так?

— Более чем. Уже стемнело, и, учитывая мрачность нашихфантазий, лучше вернуться домой.

— Слушаюсь и повинуюсь, — шутливо поклонился он ипредложил мне руку.

Мы зашагали к дому. Хоть я и считала его слова глупымибреднями, однако эти бредни здорово меня увлекли. Люди обожают тайны, и я неисключение.

— Если вам интересно мое мнение, — вновь подалголос Антон, — дядя был на редкость скверным человеком. Ирке жизньискалечил. Когда умерла тетя, она только-только школу закончила, собираласьпоступать в институт. Но дядя ей заявил, что она обязана остаться с ним. И дажедомработницу уволил, решив, что Ирка вполне справится. Прислуга, над которойможно вдоволь издеваться и которой даже платить не надо.

— Она ведь могла уехать.

— И бросить его? Нет. Не могла. Она дурочка, котораяверит в то, что все мы кому-то что-то должны. К тому же она боязлива,бесхарактерна.., в общем, не могла. Теперь он навечно привязал ее к этому дому.И про Андрея я говорил серьезно. Он хороший парень, только бесхребетный. Сидитв своем музее, на его работах уже пять человек защитились, а он все в научныхсотрудниках. Зная его мамашу, представляю, что теперь начнется. Да и Верка…Вряд ли он устоит. Ни в какой музей картины он не отдаст. Искалечат они жизньпарню, вот увидите. От этих чертовых денег не будет прока. Знаете, что я решил?Завтра с утра сбегу отсюда.

— Не поверите, я предлагала сестре тоже самое,

— И правильно. Надо уносить ноги. И ни в коем случае небрать эти деньги. От дьявола не может быть добра.

Надо сказать, произнес он это так убежденно, что я поверила.И даже подумала, а не вызвать ли такси прямо сейчас, чтобы вскоре оказаться всвоей квартире и забыть про эту семейку. Потом я подумала о Таньке и решила,что лучше остаться до утра. Если ей хочется просидеть здесь три дня, ради бога,а меня пусть уволит. Но, когда мы подошли к дому, возникла еще мысль: оставлятьздесь сестрицу одну, пожалуй, опасно, а вслед за этим вот какая догадка озариламеня: Антон рассказывал мне все это с одной целью — чтобы я покинула дом, а онв результате получит на две тысячи больше. Короче, разводит, как пчелок, а я…Как видно, моя внешность в очередной раз сыграла со мной гнусную шутку, пареньхоть и отпускал комплименты моему уму и сообразительности, но так и не смогповерить, что я не идиотка.

Мы мило простились в холле, я вошла в свою комнату, заперладверь и прорычала сквозь зубы:

— Ну, ладно.

Конечно, я тут же позвонила сестрице. Нечего говорить, какона была потрясена чужим коварством.

— Ты там держи ухо востро, — напутствовала онаменя, и я поклялась, что ни одного причитающегося им с Витькой доллара непровороню.

Чужое пренебрежение к моему уму больно ранило, вместо тогочтобы лечь спать, я устроилась в кресле возле окна, уставилась в потолок ипринялась размышлять. «Требуется кое-что выяснить об этой семейке», —подумала я и, решив начать с покойного, набрала номер своего бывшегоработодателя. Несмотря на то что я считала его подлецом и жмотом, расстались мыне только мирно, но даже дружелюбно, а если учесть, что он мужчина свободный, тоничто не мешало мне позвонить ему в столь неурочный час, сославшись на важноедело. Эдик, то есть Эдуард Васильевич, мне невероятно обрадовался.

— Оленька, солнышко, рад тебя слышать. Чем занимаешься?

— Пытаюсь сохранить сестрице деньги.

— Очень интересно.

— Мне тоже. У меня к тебе вот какой вопрос. Ты былзнаком с Костолевским Львом Вениаминовичем?

— Да. Но он умер. Кажется, месяц назад.

— На самом деле его убили.

— Да-да, в новостях что-то такое говорили.

— Ты его хорошо знал?

— Нет. У старика был скверный характер. Пару раз я имелс ним дело, после чего поклялся обходить его стороной.

— А что ты скажешь о его коллекции?

— Что сказать, — вздохнул Эдик. — Коллекциянеплохая. Шишкин есть, Айвазовский… Маковский есть.., кое-кто из авангардистов.

— То есть он серьезный коллекционер?

— Лева? Побойся бога. Он вообще не коллекционер.Коллекционер — это.., это наш Градовский, не ест, не пьет, только думу думает,что и где… Ну, ты поняла. Коллекционер за любимую картину не только деньги,кровь свою до капли выкачает. А Лева так.., любитель. Коллекция досталась емуот тестя, тот был каким-то партийным боссом в Министерстве культуры. Ни черта вживописи не соображал, зато цены на рынке знал хорошо. Смог привить любовь кискусству дочке, она училась в Строгановке, где и встретила Левушку. Художникиз него такой же, как и коллекционер. Пользуясь покровительством тестя, онделал маленький бизнес, здесь продаст, там купит. Потом тесть умер, и онполучил его картины. Это и есть его коллекция. Сам он к ней ничегосущественного не прибавил. И практически ничего не продавал. В общем…

— Подожди. На что же он тогда жил?