Дама с коготками - Дарья Донцова Страница 17

– Вы не знали? Фрида слепая на один глаз,а второй еле-еле видит, к тому же с трудом переносит яркий свет, поэтомудевушка постоянно ходила в темных очках.

– Как? – оторопела я, вспомнив, чтотолько вчера «полуслепая» старуха громко выговаривала кухарке, обнаружив вмасленке волос.

– Ужасная трагедия! Во время бомбежки вРиге у Фриды на глазах погибли отец, мать и сестры. Молодая женщина от шокапотеряла зрение, – истерическая слепота. Потом, к счастью, один глаз почтивосстановился. Сейчас покажу фотографию, мы снялись на память послебракосочетания.

Пока я в растерянности переваривалауслышанное, мужчина вынул из секретера большой альбом и продемонстрировалслегка пожелтевший снимок. Молодой Вольдемар в старомодном пиджаке с невероятноширокими лацканами и белой гвоздикой в петлице нежно держал за рукуочаровательную Фриду. Надо же, какая красавица! Ни за что бы не подумала.Просто Мерилин Монро. Белокурые волосы, чудесный рот. Роста она быланебольшого, едва доставала мужу до плеча, с осиной талией, которую, казалось,можно обхватить двумя пальцами. По бокам с гордым видом стояли свидетели –буйнокудрявый Константин, тоненький, похожий на барашка, ребенок и крупнаядевушка со слегка лошадиным лицом.

Господин Косов грустно похлопал себя полысине:

– Да, были когда-то и мы рысаками.Расчески просто ломались, не то что теперь – замшевой тряпочкой лысинкуполирую. Смотрите, вот у Фриды темные очки, пол-лица закрывают, а жаль, онатакая хорошенькая.

– Как Владимир Сигизмундович познакомилвас с Фридой?

– Просто. Привел сюда, в Хлебныйпереулок. Видите ли, у меня по тем временам была непозволительная роскошь –собственная квартира. Вот эта самая. Москвичи после войны жили просто вужасающих условиях, сплошные коммуналки. Номер в гостинице, конечно, не достать.Только командированные по броне проживали. Отвезти Фриду к себе домой Вольдемарне мог. Снимал комнату у хозяйки, и та запрещала приводить женщин. Так Фридаоказалась у меня и жила, раздражая Соньку, до самой свадьбы.

– Кто такая Сонька?

Константин Сергеевич ткнул пальцем в снимок,указывая на девицу с лошадиным лицом:

– Вот она, Соня Михайлова, СофьяПетровна. А рядом сынок – Федька. Походил на ангела, а на самом деле сущийчертенок, я из-за него и не женился на Соне, пришлось бы это сокровищевоспитывать. Конечно, Соньку злило, что здесь поселилась посторонняя девушка, ктому же такая хорошенькая и воспитанная. Соня-то из деревни, все ложкой ела, аФрида из Риги, по тем временам – жуткая заграница. Только обедать сели, гостьяи спрашивает: «Простите, можно салфетки?» Я было к буфету, а Сонька и сообщает:«А на фига тебе салфетки, поешь и умоешься, еще деньги на бумагу тратить». Ятак и покатился от хохота. А Фрида только улыбнулась и вежливо произнесла: «Выправы, умыться намного экономней». Гостья прожила две недели, а после свадьбыони отправились в Ригу. Вроде там у новобрачной остался дом и какое-тонаследство. Короче, подробностей не знаю. Уехали и как в воду канули: ни писем,ни открыток. Странно даже, одно время думал, они умерли.

На самом деле непонятно! Интересно, что сказалбы Константин Сергеевич, узнай он о местожительстве Войцеховских? Почемуприятель наврал о переезде в Ригу и прекратил всякие отношения?

– Софья Петровна жива? Не знаете?

Косов вытащил легкие ментоловые сигареты и совкусом закурил.

– Что ей сделается? Жива-здорова. Вышлазамуж за сельского жителя, поселилась в Комарове, коров держит. Ну да там ей иместо.

– В Комарове? – изумилась я. Ну надоже, какое совпадение.

И, узнав у Косова адрес, поехала к Михайловой.

Судя по всему, та не бедствовала и вполнеуспешно занималась фермерством. Большой добротный дом, в глубине участкакирпичный коровник, два гаража, у центрального входа стоят блестящие «Жигули».

В холл меня впустила девочка возраста Маши.Потом появился ее отец. Я сразу узнала его. Тщедушный, похожий на барашкамальчик превратился в грузного, красномордого мужика. Но глупые бараньи глазанавыкате остались теми же. Следом за сыном и внучкой вышла, вытирая руки офартук, Софья Петровна, крупная, с большой челюстью и внушительным носом.

– Проходите на кухню, – проговорилаона. – Костя позвонил мне и сказал, что хотите поговорить о Войцеховских.Только никак не возьму в толк, зачем они вам понадобились?

И она уставилась на меня в упор семейнымивыпученными глазами. Надо же, какая подозрительность. Пришлось спешнопридумывать весомый повод.

– Адвокатская контора поручила разыскатьФриду или каких-нибудь ее родственников. Речь идет о наследстве, –торжественно соврала я.

– Деньги к деньгам, – вздохнулаСофья Петровна и хитро спросила: – И давно ищете?

Я растерялась.

– Недели две, а что?

– А то, – захихикала старуха, –что Войцеховские живут совсем рядом. Их кухарка покупает у меня творог, сметануи сливки. Наши продукты даже в Москве известны. Бедные москвичи, редко удаетсяим полакомиться настоящим молоком. Хотите попробовать?

И она стала наливать из красного кувшина белуюжидкость. Я вздохнула. Ненавижу молоко, пить его просто так не могу вовсе, авид пенки вызывает рвотные судороги. Здесь же передо мной оказалась огромнаякружка, сверху плавал желтый остров. Отказаться невозможно, старуха обидится ине скажет ни слова. Стараясь не дышать, я в три огромных глотка осушилаемкость, чувствуя, как скользкий комок пенки медленно стекает в желудок. СофьяПетровна смотрела на меня во все глаза.

– Правда вкусно?

Еле переведя дух, я утвердительно кивнула.

– Хотите еще? – и ее рука опятьпотянулась к кувшину.

Я в ужасе затрясла головой:

– Нет-нет, очень сытно, просто какпообедала.

Софья Петровна расплылась в довольной улыбке:

– Это молоко от Марианны, оно и впрямьжирное, как сало.

Меня передернуло, и выпитое содержимое кружкистало медленно подниматься наверх. Судорожными глотками отправив его сновавниз, я сказала:

– Как же так? Живут рядом, а вы необщаетесь, да и господин Косов уверен, что Владимир Сигизмундович с Фридойживут в Риге! Почему они от него скрылись, вроде хорошие друзья!

Софья Петровна от души расхохоталась: