Охотник за тенью - Донато Карризи Страница 16

– Некоторые категории преступлений привлекают внимание Церкви, – продолжал Клементе. – Они отличаются от других тем, что несут в себе аномалии. На протяжении веков такие аномалии определялись по-разному: абсолютное зло, смертный грех, дьявол. Но все это не более чем несовершенные попытки дать имя чему-то необъяснимому: злобе, лежащей в глубине человеческой природы. Такие характерные преступления Церковь всегда выискивала, анализировала, классифицировала. Для этой цели предназначен особый разряд священников: пенитенциарии, охотники во мраке.

– Этим я занимался раньше?

– Твоя задача – обнаружить зло во имя Церкви и ради ее пользы. Твоя подготовка ничем не будет отличаться от подготовки криминолога или полицейского профайлера, но ты научишься отмечать детали, для них неуловимые. – И он добавил: – Люди не хотят признавать некоторые вещи, не хотят их видеть.

Но он так и не мог пока целиком осознать смысл своей миссии.

– Почему я?

– Зло – это правило, Маркус. Добро – исключение.

Хотя Клементе и не ответил на вопрос, эти слова поразили Маркуса сильнее, чем какое бы то ни было объяснение. Смысл был ясен. Он – орудие. В отличие от прочих, он сознает, что зло – константа бытия. В жизни пенитенциария нет места для таких вещей, как любовь к женщине, друзья, семья. Радость отвлекает, и он должен примириться с тем, что придется без нее обойтись.

– Как я пойму, что уже готов?

– Поймешь. Но чтобы познать зло, ты должен сначала научиться действовать ради добра. – Тут Клементе вручил ему адрес и протянул какой-то предмет.

Ключ.

Маркус отправился на место, не зная, что его ожидает.

Это оказался двухэтажный домик на окраине. Подходя, Маркус заметил, что у подъезда скопилась кучка людей. К двери был прикреплен крест из лилового бархата: недвусмысленный знак того, что в доме покойник.

Маркус вошел, смешавшись с друзьями и родственниками, и никто не обратил на него внимания. Они переговаривались вполголоса; никто не плакал, но в доме царила атмосфера подлинной скорби.

Несчастье, обрушившееся на эту семью, заключалось в смерти молодой девушки. Маркус сразу узнал родителей: все в комнате стояли, сидели только они. На их лицах читалась скорее растерянность, чем боль.

На мгновение пенитенциарий встретился взглядом с отцом. Силач лет пятидесяти, из тех, что голыми руками гнут стальные прутья. Сейчас он казался разбитым: эмблема бессильной мощи.

Гроб стоял открытый, собравшиеся подходили попрощаться с покойницей. Маркус встроился в процессию. Увидев девушку, сразу понял, что смерть начала свою работу, еще когда она была жива. Уловив обрывок разговора, обнаружил, что ее болезнью была она сама.

Наркотики быстро покончили с ней.

Но Маркус не понимал, какое добро может он сотворить в подобных обстоятельствах. Утрата казалась непоправимой. Тогда он вытащил из кармана ключ, который вручил ему Клементе, и стал разглядывать его, держа на ладони.

Что он открывает?

Он прилежно приступил к единственному, что можно было предпринять: вложить ключ в замочную скважину каждой двери. И, стараясь не привлекать внимания, стал бродить по дому в поисках нужной двери. Безуспешно.

Он почти уже отчаялся, когда вдруг вспомнил о задней двери. В ней единственной не было замка. Маркус открыл ее, толкнув рукой. Она вела на лестницу. И, держась в полутьме за стены, Маркус спустился в подвал.

Старая мебель, ящик с инструментами для ремонта. Но, развернувшись, он обнаружил деревянную кабинку. Сауна.

Маркус подошел к двери со смотровым окошком. Попробовал заглянуть внутрь, но стекло было слишком плотным, и было слишком темно. И он решил попробовать ключ. К его великому удивлению, замок поддался.

Маркус отворил дверь, и его накрыло зловоние. Рвота, пот, экскременты. Он невольно отпрянул. Но после все же вошел.

На полу тесной кабинки лежал человек. Одежда разорвана, волосы спутаны, борода отросла. Его избивали долго и жестоко. Глаз совершенно заплыл, спекшаяся кровь скопилась под носом и в уголках рта, тело покрывали многочисленные синяки. На руках, почерневших от грязи, виднелись татуировки: кресты, черепа. На шее – свастика.

Из состояния, в каком он находился, Маркус заключил, что этот человек давно здесь заперт.

Повернувшись к вошедшему, он прикрыл рукой единственный целый глаз: даже такой слабый свет причинял ему боль. Во взгляде читался подлинный неприкрытый страх.

Через несколько секунд он понял, что Маркус – новый персонаж длящегося кошмара. Может, поэтому осмелился заговорить:

– Я не виноват… Эти юнцы приходят ко мне на все готовыми ради дозы… Она просила пустить ее в оборот, ей нужны были деньги… Я сделал, как она хотела, я тут ни при чем…

Пыл, с которым он начал свои излияния, мало-помалу угас, и вместе с ним надежда. Парень снова скорчился на полу, смирившись с неизбежным. Так пес бешено лает, пытаясь сорваться с цепи, но потом уходит в конуру, прекрасно зная, что его никогда не отпустят.

– Девушка умерла.

При этих словах парень потупил взгляд.

Маркус смотрел, задаваясь вопросом, зачем Клементе подверг его такому испытанию. Но вопрос следовало задать не так.

Что ему делать, как правильно поступить?

Перед ним – злодей. Символы на его татуировках ясно указывали, на чьей он стороне. Он заслуживал наказания, но не такого. Если Маркус его освободит, он наверняка продолжит свое дело и заставит страдать других людей. И часть вины падет на пенитенциария. Но, решившись оставить негодяя здесь, он станет соучастником жестокого деяния.

Где добро, где зло в таких обстоятельствах? Что он должен сделать? Освободить узника или запереть дверь и уйти?

Зло – правило, добро – исключение. Но в тот момент Маркус не мог отличить одно от другого.

8

Они использовали для связи голосовую почту.

Каждый раз, когда кому-то из двоих нужно было что-то сказать другому, он звонил по определенному номеру и оставлял сообщение. Номер периодически менялся, но не через какой-то установленный срок. То они пользовались номером несколько месяцев, то Клементе менял его через несколько дней. Маркус понимал, что это делается ради безопасности, но никогда не спрашивал, чем каждый раз бывало вызвано решение о смене. Но даже такая банальная проблема указывала на то, что существует целый мир, который друг от него утаивает. И пенитенциарий, которого не допускали в святая святых, уже начинал испытывать досаду. Пусть даже Клементе это делал из лучших побуждений, чтобы сохранить тайну, Маркус все равно чувствовал, что его используют вслепую. По этой причине в последнее время отношения между ними сделались напряженными.