"Все на выборы!", или Пуля для сутенера - Фридрих Незнанский Страница 16

— Ну что, сучка, помнишь меня? — громко, со злобным надрывом прорычал он. — Я Витек. А это, — он кивнул в сторону монгола, — Мара. Это нас ты чуть на кичу не отправила.

Ольга отползла от белоглазого и, ухватившись рукой за край стола, поднялась на ноги.

— Никак не уймешься, да? — спросил ее белоглазый. — А помнишь, как нам было весело? Тебе ведь понравилось, правда?

Ольга молчала, глядя на белоглазого исподлобья. Ее синие глаза сверкали.

— А хочешь, — просипел белоглазый, — мы проделаем это еще раз, а? На бис?

Ольга по-прежнему ничего не говорила. Тогда белоглазый быстро подошел к ней и коротко, без размаха ударил ее ладонью по губам. Голова Ольги мотнулась в сторону.

— Говори, сука! — проорал он. — Это твой хахаль шлепнул моего дядю?

Ольга вытерла ладонью губы, посмотрела на испачканные кровью пальцы и улыбнулась. Глаза ее стали жестким и холодными.

— Нет, — тихо и с каким-то дьявольским наслаждением проговорила она. — Это я. Я убила твоего дядю, ублюдок. Но это только начало. Скоро я доберусь и до тебя. Я отстрелю тебе твой маленький стручок. И твоим дружкам тоже. Вы будете плавать в собственной крови.

Белоглазый дернул головой, словно к его рыбьей физиономии поднесли горящую спичку. Губы его мелко затряслись. Он обернулся к приятелю.

— Слыхал, Мара? Она до нас доберется! — Он снова повернулся к Ольге. — А ты не думала, что мы доберемся до тебя раньше, а? С-сука!

— Витек, — негромко и совершенно спокойно сказал монгол. — Мы до нее уже добрались. Если хочешь с ней что-то сделать, сделай это сейчас.

— Сейчас? — Белоглазый посмотрел на Ольгу и усмехнулся. — Ты прав. Сейчас я сделаю. Сейчас.

Он принялся неторопливо расстегивать ширинку.

— Ну, что смотришь, сука? Не терпится, да? — Пальцы у него тряслись. — Сейчас…

— Витек, — послышался у него за спиной спокойный и насмешливый голос монгола, — не тупи.

— Что?

— Я говорю, не тупи. Мы сюда пришли не за этим.

— Мар, я что-то не понял. Ты что, хочешь, чтобы эта сука и тебе отстрелила яйца, как моему дяде?

— Нет, не хочу. Но трахать ее не стоит. И убивать — тоже. Твоего дяди нет, на этот раз нас никто не отмажет.

Белоглазый посмотрел па забившуюся в угол Ольгу и задумчиво почесал затылок.

— А что тогда с ней делать? Не ментам же отдавать?

Монгол осклабил в усмешке желтые зубы.

— Нет, не ментам. Я бы сделал с ней кое-что пострашнее.

— Что?

— Покалечил бы. Изуродовал. Для тел ки это хуже смерти.

Белоглазый удивленно посмотрел на монгола. Удивление на его бледном лице сменилось восторгом.

— Соображаешь! — похвалил он. — Мы скажем, что она собиралась нас убить. Как дядю. И нам ничего не будет. Мы просто защищались. — Белоглазый вытянул вперед руку, как бы защищаясь, и гнусаво заверещал: — Ой-ей-ей! Тетенька, не надо! Тетенька, не убивай!

Запрокинув назад белобрысую голову, белоглазый рассмеялся. В тот же момент Ольга, как распрямившаяся пружина, выскочила из своего угла. Раздался глухой звук удара. Белоглазый, громко ойкнув, сложился пополам и, резко качнувшись в сторону, с грохотом повалился на пол.

— К стене, сука! — крикнул на Ольгу монгол. Раздался щелчок, и из его желтого кулака выскочило длинное узкое и блестящее лезвие. — В угол! — приказал он.

Ольга, подобно затравленному зверю, сверкая потемневшими от гнева глазами, сделала шаг назад.

— Вот су-ука… — стонал белоглазый. — Вот су-ука, а! Она мне все яйца отшибла!

Он с трудом поднялся на ноги. Посмотрел на Ольгу и протянул руку к монголу.

— Мара, дай нож.

Монгол вложил нож в протянутую руку.

— Я разрежу ей лицевой нерв, — сообщил приятелю белоглазый. — И эта сука на всю жизнь останется уродкой.

— А ты знаешь, где этот нерв? — спросил монгол.

— На щеке, — сказал белоглазый. — Я видел в кино. Режешь суке щеку, и у нее парализует лицо.

Белоглазый выставил перед собой правую руку с торчащим из нее лезвием и медленно двинулся на Ольгу.

Ольга попятилась назад.

— Ну, иди сюда, подонок, — с дьявольской улыбкой прошипела она. — Хочешь меня изуродовать? Попробуй. Я перегрызу тебе горло.

— Сначала, — в тон ей сказал белоглазый, — мы порежем тебя. А потом займемся твоим дружком-ментом.

Белоглазый наступал. Лицо его, еще недавно бледное, теперь горело, как в лихорадке. Глаза покраснели от ярости и боли. Он сделал еще шаг — и тонкое лезвие засверкало возле Ольгиного лица.