Информатор - Джон Гришэм Страница 16

Они сидели во внутреннем дворике, наслаждались тенью и прохладой, тянули напитки и поглядывали на пустую лужайку для гольфа, погруженные в мысли о своих удачных деловых схемах и невероятном богатстве.

– Как поживают «Северные Дюны»? – спросила Клаудия.

– Продвигаются, – ответил Вонн. – На следующей неделе соберется комиссия по зонированию и, как ожидается, даст зеленый свет. Через два месяца земляные работы будут в полном разгаре.

«Северные Дюны» были последним прибавлением в его гольф-империи: 36 лунок, озера и пруды, шикарные кондоминиумы и еще более шикарные особняки, а посредине всей этой роскоши – затейливый бизнес-центр с городской площадью и амфитеатром. Все это на расстоянии всего одной мили от пляжа.

– Контролеры взяли под козырек? – задала Клаудия глупый вопрос. Не одна она получала от Дьюбоза деньги, в округе получателей набиралось немало.

– Четверо против одного, – сказал он. – Поули, конечно, против.

– Почему ты от него не избавишься?

– Нет, без него никак, иначе все покажется слишком просто. Четверо против одного – наилучший расклад.

В этой части страны можно было бы обойтись и без подкупа. Достаточно предложить любой вариант развития, от комфортабельных жилых комплексов до простеньких торговых центров, сочинить толстую брошюру с полуправдой под названием «экономический рост», наобещать налоговые поступления и рабочие места – и выборные чиновники торопливо штамповали согласие. От того, кто заговаривал об охране природы, избыточной транспортной нагрузке и переполненных школьных классах, отмахивались как от либералов, любителей обниматься с деревьями или, что хуже всего, как от «северян». Вонн овладел этой игрой уже много лет назад.

– Как насчет ДК? – спросила Клаудия. Речь шла о дополнительном кондоминиуме.

– Разумеется, ваша честь. На поле для гольфа или многоэтажка?

– Сколько этажей?

– Сколько тебе нравится?

– Чтобы был виден океан. Можно?

– Никаких проблем. В здании десять этажей, и Залив в ясный день будет виден уже с пятого.

– Это мне нравится: вид на океан. Не пентхаус, но что-то близкое к этому.

Идею дополнительного кондоминиума довел до совершенства легендарный флоридский девелопер «Кондо» Конрой. В разгар борьбы с наглым проектом небоскреба на океанском берегу устраивалась чехарда планов и схем, возникала путаница проектов, и в результате появлялся дополнительный кондоминиум, о котором ничего не знала комиссия по зонированию. Ему можно было найти дюжину применений, сплошь незаконных. Вонн научился этому фокусу, и у его карманной судьи набрался за годы целый портфель таких ДК. Клаудия получала отчисления и от законного бизнеса: торгового центра, аквапарка, двух ресторанов, нескольких небольших отелей. Кроме того, она владела землями, на которые еще не заезжали бульдозеры.

– Тебе подлить? – спросила она. – Надо обсудить еще две вещи.

– Я сам. – Вонн встал и подошел к кухонной стойке, где у хозяйки стояли крепкие напитки – сама она никогда к ним не притрагивалась. Налив себе стакан, он добавил два кубика льда и вернулся в кресло. – Слушаю тебя.

Клаудия сделала глубокий вдох: предстоял нелегкий разговор.

– Уилсон Ванго.

– Что с ним? – насторожился Дьюбоз.

– Сначала выслушай. Он сидит уже четырнадцать лет. Теперь он тяжело болен: эмфизема, гепатит, что-то с головой. Его неоднократно избивали и подвергали всевозможному насилию, отсюда повреждения головного мозга.

– Хорошо.

– Через три года его ждет досрочное условное освобождение. Его жена умирает от рака яичников, семья остро нуждается и так далее. Ситуация хуже не придумаешь. Кто-то добрался до губернатора, и теперь он готов скостить оставшийся Ванго срок, но только при моем согласии.

Вонн сверкнул глазами и поставил рюмку. Сердито тыча в нее пальцем, он ответил:

– Этот сукин сын нагрел одну из моих компаний на сорок тысяч. Я хочу, чтобы он сдох в тюрьме, желательно после нового нападения. Ты меня поняла, Клаудия?

– Остынь, Вонн. Ты просил дать ему максимальный срок, я дала. Видишь, сколько он сидит? Бедняга при смерти. Прояви снисхождение.

– Ни за что, Клаудия. Я никогда не проявляю снисхождения. Пусть радуется, что отделался тюрьмой, а не схлопотал дырку в башке. Ни хрена, Клаудия! Ванго не выйдет, и точка.

– Ладно, ладно. Выпей еще. Успокойся. Чего ты кипятишься?

– Я спокоен. Что еще ты надумала?

Клаудия отпила чаю и с минуту посидела молча. Решив, что гроза миновала, она заговорила:

– Знаешь, Вонн, мне уже пятьдесят шесть лет. Я семнадцать лет ношу мантию и подустала от этой работы. Это уже мой третий срок, оппозиции не предвидится, и после выборов в следующем году мне будут гарантированы двадцать четыре года судейства. С меня довольно. Филлис тоже собирается на пенсию, мы хотим попутешествовать по миру. Мне надоел Стерлинг и Флорида, ей – Мобил. Детей у нас нет, ничто нас не держит, почему бы не пуститься в вольный полет? Почему бы не потратить немного наших индейских денег? – Клаудия замолчала и впилась в него взглядом. – Что скажешь?

– То и скажу, что мне нравится все, как есть. В тебе что хорошо, Клаудия? Что тебя легко было купить и после этого ты безнадежно влюбилась в деньги. Прямо как я. С той разницей, что я рожден для коррупции, у меня это в генах. Я лучше буду красть деньги, чем зарабатывать. Ты-то была чистенькой, но перетянуть тебя на темную сторону оказалось до смешного просто.

– Нет, не чистенькой. Меня душила ненависть, я горела желанием унизить бывшего мужа. Я хотела отомстить, какая уж тут чистота!

– Штука вот в чем: я совсем не уверен, что смогу найти другого судью, которого будет так же легко купить.

– Так ли уж тебе сейчас нужен судья? Если я выйду из игры, то все, что приносит казино, будет поступать одному тебе. Просто и надежно! Политики у тебя в кармане. Ты проехался на бульдозерах по половине округа и вон сколько всего нагородил! Вполне очевидно – по крайней мере, для меня, – что теперь ты прекрасно обойдешься без платного судьи. Я просто устала от работы, и, честно говоря – хотя в нашей беседе такое слово звучит нелепо, – мне хочется хотя бы немного пожить открыто.

– В смысле секса или денег?

– Денег, дубина! – усмехнулась Клаудия.

Вонн с улыбкой подлил себе водки. Было видно, как он ворочает мозгами. На самом деле предложение пришлось ему по душе. Отпадал один лишний рот. И какой прожорливый!

– Как-нибудь проживем, – бросил он.

– Прекрасно проживете! Я еще не совсем решила, просто хотела поделиться с тобой своими мыслями. Ну, устала я разводить супругов и присуждать пожизненное недорослям. Никому еще этого не говорила, одной Филлис.

– Можете доверять мне свои самые темные тайны, ваша честь.