Жадина платит дважды - Дарья Калинина Страница 16

– Но сегодня он был не пьян, – возразила я, но меня подняли на смех.

– Много ты понимаешь, – сказал Жека. – Он и трезвый мог такие штуки отмачивать, что и не всякому пьяному в голову взбредет. Нет, я не удивлюсь, если это он ее убил.

Удивляюсь одному: как у него терпения хватило дотащить ее до шатра и там еще возиться с наручниками.

– Да, странно, – согласился тот же мужик. – Он бы должен был ее сразу убить. Раз – и все. А так мучить бедную девочку, это не в его характере. Разве что очень уж сильно его допекла, – попытался он пошутить, но шутка не удалась.

Никиту вывели из фургончика только через час.

– Куда это они? – спросила Мариша. – Вроде бы к выходу в другую сторону.

– Куда, куда, – поддразнил ее всезнающий Жека. – Пошел ножи свои показывать. Они у него в фургончике спрятаны в тайнике.

– Где? – спросила я.

– В тайнике, в стене, – дружелюбно пояснил Жека. – Там у них под окошком такое углубление есть. Как раз для десятка ножей хватает.

Сопровождаемый свитой любопытных и двумя телохранителями, Никита поднялся к себе в фургончик и скрылся из виду. Мгновение спустя оттуда раздался дикий вопль.

Затем Никита показался вновь, но на этот раз на нем лица не было.

– Не нашли, – удовлетворенно констатировал Жека.

Мы с Маришей потихоньку отошли в сторону.

– Получается, что Никита убил? – растерянно сказала Мариша. – Ножи-то из тайника пропали.

– Да какой это к черту тайник, если всякие Жеки о нем отлично осведомлены, а фургончики эти запираются замками, что соплей перешибить можно, – рассвирепела я.

– Тебе просто Никита понравился, – уныло промямлила Мариша. – Я сразу поняла, что ты на него глаз положила. Вот и не хочешь признавать, что он виноват.

– Ты еще скажи, что это и Алину я прикончила, чтобы путь к сердцу Никиты себе расчистить, – обиделась я.

– Этого не скажу, мы все время вместе были.

– Вот и подумай: письма угрожающие были? А значит, необязательно Никита убивал. Да с какой такой стати придумывать такой способ убийства, чтобы подозрение в первую очередь упало на него. Если он не совсем дурак, то мог бы выбрать что-нибудь поумней, – сказала я. – И потом, эти огромные следы возле того места, где мы нашли убитую Алину. У Никиты нога максимум сорокового размера.

А там все истоптано следами не существующей в природе обуви.

– Ладно, – примирительно буркнула Мариша, глядя, как Никиту с закованными за спиной руками запихивают в милицейскую машину. – Ты меня убедила. Мне и самой не верится, что Никита убил Алину, да еще таким странным способом.

* * *

Маленький мужчинка был обеспокоен. Сказать – обеспокоен – даже не то слово. Он просто трясся от волнения. Для всякого другого повод был бы просто смехотворным: подумаешь, потерял один черновик. Ну и что, делов-то – черновик, но для него утрата этого жалкого листка, выдранного из тетрадки в клеточку, была равносильна утрате партийного билета в не столь далекие времена. Да и тогда чем ему это грозило? Ну, выгнали бы из партии, понизили в должности. Можно пережить! Ведь речь не шла о счастье всей его жизни, как теперь. Листок надо найти, но как?

И к тому же пропал тот, кто давал ему эти странные послания. Он пытался связаться с нами по межгороду, но ровный голос телефонистки раз за разом отвечал, что вызываемый абонент не подходит к аппарату. Когда она сказала это в пятый раз, а часы показывали около полуночи, он похолодел.

Долгая жизнь отучила его бояться, он умел принимать решения, но сейчас растерялся. Сердце подсказывало: надо мчаться обратно и все выяснить на месте, а рассудок требовал остаться здесь и довести дело до конца. Кого он послушается, маленький мужчина еще не решил. Напрасно он терзал свою густую седую шевелюру, дельных мыслей в голове не прибавилось. Наконец к утру его осенило.

Надо пойти по адресу, по которому он отправил два последних письма, и там сориентироваться.

Он сам удивился, как это раньше ему не приходила в голову такая простая мысль. Ведь он занимался этим делом уже так долго, а толком ничего не знал о нем. Мужчине не нужно было беспокоиться, что его могут узнать. Годы прилично его изменили, да он и не будет лезть на глаза.

А если даже его и узнают, беды большой нет. Мало ли почему он мог оказаться в этом городе. Никакой связи между ним и посланиями вычислить не смогли и более расторопные сыщики, чем те, что сидели в местном отделении милиции.

* * *

На следующий день мы с Маришей первым делом потащили Андрея к клоунам. Все они единодушно отрицали тот факт, что кто-то мог украсть у них обувь, в которой они Выступают.

– Это просто бред! – откровенно заявил нам Иннокентий. – Кому могли понадобиться мои туфли? Они такие вонючие, что я их даже не запираю в шкаф. Валяются, где угодно. Конечно, любой мог взять.

Мы с Маришей вышли от него вконец разочарованные.

– Погодите, девчонки, – догнал нас Андрей. – Не вешайте носа. Это Кеша что-то темнит. Сколько я людей повидал на свете, а такого скопидома не видывал. Да чтобы он оставил хоть замусоленный карандаш без присмотра, ни в жизнь не поверю. А уж про свои драгоценные туфли и вовсе говорить нечего. Он над ними трясется, словно мать над младенцем. Его это следы там и были. Только почему-то он не хочет в этом признаваться.

– Отставной любовник Алины, человек недобрый, у него был доступ к ножам, и он постоянно был в курсе перемещений Алины, – принялась рассуждать Мариша. – То есть вполне подходит на роль убийцы и маньяка. Только не совсем понятно, кто же тогда писал письма? Почерк-то не его.

– Андрей, а долго Иннокентий тут работает?

– Да лет шесть, – прикинул Андрей.

– Значит, он тут уже был, когда директором стал Карабас?

– Пожалуй, да, – кивнул Андрей.

– Тогда мы и не могли видеть его анкеты, а значит, и его почерка, – сказала я. – Нужно добыть образец.

– Не трудись, милицию уже посетила эта удачная мысль, – остановил меня Андрей. – Сегодня они заставили всех написать одну и ту же дурацкую фразу сначала правой, а потом и левой рукой.

– Какую фразу? – поинтересовалась я.

– «Я хочу видеть, как ты будешь валяться у меня в ногах и молить о пощаде», – с подозрительной готовностью процитировал Андрей. – Все исписанные бумажки они увезли с собой. Так что если письма писал кто-то из наших, то милиция его живо вычислит по почерку.

– А вдруг он просил кого-нибудь со стороны и писать, и отправлять за него эти письма? – не сдавалась я.

– Из города в город он этого «кого-нибудь» за собой таскал? – рассердился Андрей. – Письма ведь следовали за Алиной по пятам. А мы много мест сменили за последние полгода. Посторонним затруднительно узнать ее новый адрес, а маньяк очень быстро узнавал. Максимум через две недели после приезда на новое место Алина получала От него весточку.