Маска Димитриоса - Эрик Эмблер Страница 16

Минуту-другую он молчал, а потом спросил:

— Вы знаете, кто снабжал комитет деньгами?

Марукакис ухмыльнулся.

— Через какое-то время поползли разные слухи. На мой взгляд, самое здравое объяснение и, между прочим, единственное, которому я смог найти хоть какое-то подтверждение, было то, что деньги ссудил банк, распоряжавшийся фондами комитета. «Евразийский кредитный трест».

— Этот банк ссудил деньги от третьего лица?

— Нет, ссуду выдал банк. Я случайно обнаружил, что этот банк был замечен в резком повышении стоимости лева. Еще до того как в 1923 году начались неприятности, за два месяца стоимость лева выросла вдвое. Курс составлял примерно восемьсот за фунт стерлингов, а вырос к четырем сотням. Если интересно, можно поискать точные цифры. Те, кто рассчитывал на понижение, понесли грандиозные убытки. Но не «Евразийский кредитный трест». Этому банку ситуация, видимо, была только на руку.

— И что это за банк такой?

— Зарегистрирован в Монако. То есть не только освобожден от налогов в тех странах, где проводит операции, но и не публикует балансовый отчет. Все данные тщательно охраняются. В Европе подобных банков гораздо больше. Головной офис располагается в Париже, но работает он на Балканах. Среди всего прочего финансирует нелегальное производство героина в Болгарии.

— Думаете, что деньги на переворот Цанкова оттуда?

— Может быть. Во всяком случае, с помощью этих денег были созданы условия, при которых переворот стал возможным. Все знали, что покушение на Стамболийского и Атанасова в Хаскове было делом иностранного террориста. Многие считали, что, если бы не провокаторы, беспорядки сошли бы на нет.

На такое Латимер даже не рассчитывал.

— А можно как-нибудь просмотреть детали дела в Хаскове?

Марукакис пожал плечами:

— Прошло больше пятнадцати лет. Полиция могла бы вам что-нибудь сообщить, но я в этом сомневаюсь. Если вы мне объясните, что именно вас интересует…

Латимер собрался с мыслями.

— Отлично, я обещал вам рассказать, зачем мне нужна эта информация, и сдержу свое слово. — Он торопливо продолжил: — Пару недель назад я был в Стамбуле и обедал с человеком, который оказался начальником турецкой тайной полиции. Он любит детективы и предложил мне свой сюжет. Мы стали сравнивать качества настоящих и вымышленных убийц, и, чтобы подтвердить свою точку зрения, он зачитал досье на человека по имени Димитриос Макропулос, или Димитриос Талат. Ужаснейший негодяй и головорез. В Смирне Димитриос убил человека и устроил так, что повесили за это другого. Он участвовал в трех попытках убийств, включая покушение на Стамболийского, был французским шпионом, а в Париже организовал банду торговцев наркотиками. За день до того, как я о нем услышал, его нашли мертвым в Босфоре. Умер от удара ножом в живот. Я почему-то захотел на него взглянуть и попросил взять меня в морг. Димитриос лежал там, на столе, рядом с грудой его одежды.

То ли я просто хорошо поел, то ли у меня затуманились мозги, но вдруг возникло странное желание узнать о Димитриосе побольше. Я пишу детективы, поэтому сказал себе, что если в кои-то веки самостоятельно проведу расследование, вместо того чтобы писать о том, как это делают другие, я могу получить интересные результаты. Идея заключалась в том, чтобы попытаться заполнить некоторые пробелы в досье. Но это был лишь повод. Я не хотел себе признаваться в том, что не расследование вызвало мой интерес. Теперь я понимаю, что мое любопытство к Димитриосу сродни любопытству биографа, а не детектива. Я уже заинтересовался этим делом всей душой и захотел объяснить Димитриоса, просчитать его, понять его душу. В морге я увидел не просто труп, а человека, не какой-то феномен, а часть разрушающейся социальной системы.

Латимер перевел дух.

— Вот и все! Вот почему я в Софии и трачу ваше время, задавая вопросы о событиях пятнадцатилетней давности. Я собираю материал для биографии, которая никогда не будет написана. А ведь мне следует работать над детективом. Звучит неправдоподобно даже для меня, а для вас, наверное, абсолютно нереально. Но так оно и есть.

Он откинулся на спинку, чувствуя себя дураком. Наверное, лучше было бы солгать.

Марукакис внимательно рассматривал свой чай. Потом поднял глаза.

— А как вы лично объясняете свой интерес к Димитриосу?

— Я только что все рассказал.

— Сомневаюсь. Вы вводите себя в заблуждение. В глубине души вы надеетесь, что если дать рациональное объяснение Димитриосу, то это позволит объяснить разрушающуюся социальную систему, о которой говорили.

— Оригинально, конечно, но, простите, вы слегка упрощаете. Не могу с этим согласиться.

Марукакис пожал плечами:

— А я думаю так.

— Я рад, что вы мне поверили.

— А с чего мне вам не верить? Все это звучит слишком глупо, чтобы оказаться неправдой. Вы знаете что-нибудь о Димитриосе во время его пребывания в Болгарии?

— Очень мало. Говорят, он был посредником в покушении на Стамболийского. Иными словами, доказательств, что он собирался стрелять сам, нет. В конце ноября 1922 года он сбежал из Афин, разыскиваемый полицией за грабеж и покушение на убийство. Мне кажется, что Димитриос прибыл в Болгарию морем. Софийская полиция его знала. И это точно, потому что в 1924 году турецкая тайная полиция делала по нему запрос в связи с другим делом. Местная полиция допрашивала женщину, с которой он общался.

— Если она жива и находится здесь, то было бы интересно с ней побеседовать.

— Да. Я смог проследить Димитриоса в Смирне и в Афинах. Там он называл себя Таладис. Но до сих пор мне не довелось поговорить ни с одним человеком, видевшим его живым. К сожалению, я даже не знаю имени этой женщины.

— Оно должно фигурировать в полицейских отчетах. Если хотите, я наведу справки.

— Я не могу вас об этом просить. Такой труд. Если мне нравится тратить свое время на чтение полицейских досье, дело мое. Но нет причин, по которым я должен тратить и ваше время.

— Есть куча причин, почему вы не сможете прочитать полицейские досье. Во-первых, вы не знаете болгарский, а во-вторых, полиция будет чинить препятствия. Я же аккредитованный журналист, работающий на французское информационное агентство. У меня есть определенные привилегии. К тому же, — усмехнулся он, — ваше бессмысленное расследование меня заинтриговало. Человеческие отношения всегда причудливы. И это интересно.

Он огляделся. Ресторан опустел, официант сидел, задрав одну ногу на стол, и спал. Марукакис вздохнул.

— Чтобы заплатить, нам придется разбудить бедолагу.

На третий день пребывания в Софии Латимер получил от Марукакиса письмо. Он приятно проводил время: посмотрел на картины и на статую Александра Второго, посидел в кафе и побродил по улицам, залез на Софийскую гору, Витошу, побывал в театре и сходил в кино на немецкий фильм с болгарскими субтитрами. Он старался не думать о Димитриосе, а сосредоточиться на своей новой книге.