У зоны свои законы - Вячеслав Жуков Страница 16

– Это тебя не касается. Отвечай, в какой она палате!

– В пятидесятой, – подавленно ответил охранник и отвернулся.

– А ты неплохой парень, – все еще улыбаясь, похвалил его Гуня и саданул охранника ножом точно в сердце. Тот только вздрогнул и умер.

Не теряя времени, Гуня быстро затащил труп в кабину, посадил его на унитаз, прислонив спиной к стене, потом запер изнутри на шпингалет дверь и перелез через перегородку. Посмотрел на руки. На них были пятна крови. Гуня брезгливо поморщился. Подойдя к раковине, он тщательно смыл кровь с рук и лезвия ножа.

«Так. Теперь я знаю, в какой она палате. Это уже хорошо. Жирный охранник мне не сможет помешать. Тоже хорошо. Остается немного – зайти в палату», – думал он, осматривая себя в зеркало, висевшее на стене над раковиной. Пригладив волосы, в очередной раз зловеще улыбнулся и, тихо подойдя к двери, осторожно выглянул в коридор.

По коридору шел бородатый врач в белом халате. Увидев, что охранника нет возле палаты, он постоял минуту. Но потом пошел куда-то по своим делам. Гуня вышел из туалета.

Он держался так уверенно и спокойно, что можно было подумать, этот человек – пациент больницы. Хотя он зашел сюда первый раз в жизни и скорее всего больше никогда не попадет в эту больницу. В коридоре он успел сделать комплимент молодой очаровашке в кресле-каталке. Женщина вся залилась краской. Так приятно, что мужчины еще обращают на нее внимание! Но сделал это Гуня для отвода глаз больных. Все его внимание было сконцентрировано на палате с номером «пятьдесят». Когда очаровашка укатила по коридору на своей коляске, он осторожно заглянул в палату. Кроме Ларисы, он увидел женщину, читавшую журнал.

Раздумье и сожаление одновременно появились на его лице, отчего оно потеряло всякую привлекательность. Приходилось ждать, а сколько это могло занять времени, он не знал и злился на женщину с журналом.

Но тут она отложила журнал на тумбочку и потянулась за костылями. Она тяжело встала с кровати и, не наступая на загипсованную ногу, проковыляла в коридор. На высокого мужчину, стоящего к ней спиной у окна, она не обратила никакого внимания. Будучи не из любопытных, женщина жила по принципу: «Не суй свой нос в чужой огород». Сама никогда никуда не совалась и то пострадала – сшиб ее пьяный лихач на машине и уехал. Теперь зачем ей другие мужики. Ей бы того негодяя отыскать…

Пройдя коридор, она скрылась в туалете.

Гуня резко обернулся, посмотрел по сторонам и быстро вошел в палату, плотно прикрыв за собой дверь.

Лариса, открыв глаза, увидела лицо незнакомого человека.

– Что вам нужно? – спросила она тихо, не узнав его, и поразилась его ответу.

– Я пришел за тобой, – проговорил он, улыбнувшись.

Узнав его голос, Лариса вздрогнула. Соседки по палате не было. Позвать бы кого-нибудь из персонала. На стене красная кнопка, но он стоит рядом и насмехается над ее беспомощностью. Только теперь Лариса заметила на его руках резиновые перчатки. С трудом подняв голову, она посмотрела на его ноги и увидела лакированные туфли. Те самые…

Лариса попыталась дотянуться до красной кнопки на стене, но Гуня ударил ее по руке.

– Лежи смирно. Еще никому не удавалось уйти от меня. Никому, – подчеркнуто произнес он и резким движением содрал с головы несчастной бинт и скрутил из него подобие веревки.

– Доктор! Помогите! – в порыве отчаяния сумела крикнуть Лариса, но голос ее оказался настолько слабым, что не вырвался даже из палаты, стихнув за толстыми стенами.

Чуть приподняв ее голову с подушки, Гуня ловким движением набросил на шею петлю из скрученного бинта.

Лариса попыталась встать с кровати, но сил для этого не было. Лицо заливала кровь из раны на голове. «Боже! Как без меня будет Наташа?! Он может убить и ее», – думала она в эти последние минуты.

– Помоги… – Она захрипела, чувствуя, как петля из бинта стягивает горло. Она задыхалась, но еще жила, подняла скрюченные руки, но оттолкнуть Гуню не смогла. Она раскрыла широко рот, но так и не закричала. Петля затянулась, и из раскрытого рта вместе с хрипами вывалился синий язык. Тело забилось в судорогах.

А Гуня, все еще улыбаясь, стащил ее с кровати, привязав конец бинта к спинке. Убийца не спешил. Не боясь быть замеченным, тщательно проверил, потрогал пульс, мертва ли она. Ему нравилось убивать, все равно кого: мужчин, женщин. И все убийства он всегда выполнял с любовью, как нечто особенное, сравнимое с таинством, дарованным только ему.

Еще в юности, отбывая свой первый срок в колонии, он чуть не стал жертвой парня года на три старше его. Была драка, жестокая, в ней нет места морали и каким-либо правилам. Только одно: или ты убьешь, или тебя убьют. Тогда повезло Гуне… С тех пор, убив человека, он всегда испытывал необъяснимый прилив энергии и не убивать уже просто не мог.

Убедившись, что Лариса мертва, Гуня вышел из палаты и неторопливо направился к выходу. Он выполнил свою работу.

Ларисина соседка по палате немного задержалась, встретив знакомую. Общие проблемы, общие болячки у людей одного возраста. Наговорившись, она вернулась в палату, но тут же выскочила в коридор, схватившись за сердце.

– Ой! Ой! Доктор! – Она уронила костыли, хватаясь руками за стену, но не удержалась, упала. – Скорее сюда! Помогите.

Через минуту весь дежурный персонал собрался в палате.

Розовощекий бородач отчитывал перепуганную медсестру.

Для Тютина не было большего удара, чем смерть дочери. Даже когда умерла жена, он держался. А тут не смог. После похорон дня два не вставал с кровати, и Наташа вызывала из города «Скорую», чтобы сделали укол.

К концу недели Тютин наконец смог встать, пошатываясь, подошел к зеркалу, посмотрел и не узнал себя. От бравого бывшего полковника ничего не осталось. Из зеркала на него смотрел постаревший незнакомый человек с посеревшим, осунувшимся лицом и бесцветными глазами. Едва держась на ногах, он все же кое-как побрился, а потом зашел в гостиную и опустился в кресло поближе к камину. Хотелось тепла, попросил Наташу затопить. Сидел возле огня и не мог согреться. Казалось, со смертью Ларисы что-то оторвалось от него, ушло вместе с ней в могилу и сил для жизни не осталось.

На столе лежал открытый альбом с фотографиями.

Тютин подвинул его, вглядываясь в фотографии. Вот – Анатолий. Фотография Ларисы рядом. А вот – они с Татьяной, фотографировались прошлым летом на ВВЦ. Тютин собрал все эти фотки, положил перед собой на стол, отдельно от альбома, а в голове мысленная чехарда, перед глазами лица: Анатолия, Ларисы, Татьяны. И вроде говорят они что-то, только не понимает он, не слышит. «Наверное, я схожу с ума, – подумал он, задержав взгляд на фотографии, на которой запечатлен он вместе с Татьяной. – Ей-то кто отомстил за меня? Приехали двое. Один ушел, другой вошел. Как в считалочке. Получается, Татьяна их знала. Или хотя бы одного из двоих. Опять же гвоздики. Надо переговорить с ее соседкой. Может, она чего не договорила от волнения в прошлый раз», – думал Тютин. В эту ночь он так и не уснул, а утром, взяв с собой Наташу, поехал в Москву.