Операция «Купюра» - Инна Тронина Страница 16

– Родные Гаврилова галстук не опознали, – на ухо Грачёву сказал Барановский. – Не его вещь.

– Уже знаю, выяснил. Тут многое постепенно всплывает…

– Позвольте узнать, – начал Подболотов, придвигаясь поближе вместе со стулом, – что там за история с выломанной дверью?..

– Так, посторонние беседы прекращаем! – громко сказал Горбовский. – А если по делу, то говорите не по секрету, а всем. Значит, Лилия, вы хорошо запомнили обоих мужчин, которых сегодня видели в мастерской?

– Я не знаю… – испугалась Селедкова. – Кое-что, конечно, могу перепутать. Я же их впервые видела и не знала, что придётся давать показания.

Она, как примерная школьница, сложила руки на коленях. Всеволод, чтобы не обсуждать вопрос о выбитой двери, устроился рядом с братом, жестами дав понять Подболотову, что всё объяснит после.

– Тогда мы сейчас перейдём в другую комнату, где находится проектор, и попробуем восстановить их внешность. Саня, будешь составлять вместе с Лилией фотороботы. В паре с такой красавицей трудиться – одно удовольствие…

– Она замужем, Львович! – лениво бросил через стол Ружецкий.

– Уже разошлась, – шёпотом сообщил ему Всеволод.

– Ну, тогда пусть идёт, – разрешил Михаил. – Только, чую, ничего у них не получится…

– Прошу вас! – Саша церемонно открыл перед Лилией дверь в смежную комнату. Красавица стрельнула глазами в его сторону и кончиком языка провела по губам.

Ружецкий как в воду глядел, потому что первый фоторобот Саша с Лилей составляли очень долго. То ли свидетельница, убегая из мастерской, плохо запомнила Серёгу, то ли всё-таки волновалась и боялась последствий этой своей поездки на Литейный, но дело не спорилось. Нетерпеливый Всеволод занервничал первым – он уже успел несколько раз перекурить, прогуляться по длинному коридору и вернуться обратно. Михаил, как более выдержанный, лишь барабанил пальцами по подставке проектора.

Наконец и ему надоело попусту терять время:

– Львович, мы что, всю ночь тут из-за тебя торчать будем? Не дыши свидетелю в ухо – ты человека от работы отвлекаешь. Думаешь, начальству угодил, так теперь особые права имеешь?

На счастье, Горбовский с Милорадовым ушли покурить и поразмяться, иначе вспыхнул бы новый скандал – уже при даме. Никто другой с Ружецким спорить не решался, да особенно и не хотел.

Саша поднял от картотеки голову с тонким аккуратным пробором:

– В чём дело, Михаил? Не хочешь сидеть здесь – пойди, прогуляйся. Фоторобот быстро не составляется, даже если люди хорошо знакомы. А тут совсем другой случай.

– Ты бы лучше сам прогулялся, Львович – там начальник без тебя тоскует. А я попробую составить побыстрее. Это тебе делать нечего, а у нас дома дети, хозяйство. Жёны, в конце концов…

– Считаешь, что у тебя лучше выйдет? – Минц тяжело вздохнул.

Лиля, до этого с лёгкой улыбкой смотревшая на него, сначала удивилась, а потом помрачнела и отвернулась. Саша понял, в чём дело, скрипнул зубами и полез за сигаретами. Ружецкий словно бы увидел всё это затылком и недобро ухмыльнулся.

– Иди, иди, Минц, в коридор дымить! А ты, Лилия, попробуй сосредоточиться. Не может быть, что не запомнился тебе этот хмырь бородатый! Только не бойся ничего, не воображай, что дальше будет, и всё пойдёт путём. Мы своих людей не сдаём, если они сами глупостей не делают…

Селедкова, как по волшебству, стала собранной и аккуратной, когда там, за её спиной, оказался другой человек. Парень, почти такой же молодой, как и предыдущий, вёл себя иначе. Для своего возраста он был даже слишком серьёзен, говорил только о деле. И уж, тем более, не касался, будто бы ненароком, её плеч, коленей и груди. Постепенно она углубилась в работу, ради которой и приехала сюда.

Правда, натура иногда всё же брала своё. Лиля тайком оглядывала собравшихся и про себя удивлялась. Какие же мальчики в ментовке работают – один лучше другого! Все чёрненькие, высокие, стройные – как на подбор! Миша, правда, светлее шевелюрой, и несчастный весь какой-то, будто обиженный…

Несмотря на разочарование в бывшем муже, вкусу своему Лилия не изменила, и теперь с интересом рассматривала освещённые фонарём проектора лица сотрудников. Между делом она отметила, что Михаил и Всеволод очень похожи между собой – ну прямо как братья. Но потом, вспомнив напутствия Ружецкого, она выбросила из головы посторонние мысли и постаралась, чтобы Серёга получился похожим на себя.

Иногда ей казалось, что уже убранный фрагмент больше подходил к оригиналу. И тогда Лилия трогала Михаила за рукав, просила вернуть назад брови, нос, глаза, причёску. В конце концов, она, удовлетворившись, повернулась к Ружецкому.

– Вот, кажется, такой…

Уже вернулись с перекура Горбовский и Минц, а Милорадова вызвало к себе его начальство – прямо от двери. Увидев, что первый портрет готов, Захар решил не делать Михаилу выговор при посторонних, тем более что тот оказался прав.

Майор первым оглядел получившийся портрет, поцокал языком, покачал головой в сомнении. Потом взял Минца за рукав и подвёл к экрану.

– Не узнаёшь такого?

– Нет, даже не видел никогда, – уверенно сказал Саша.

– Вот и я не припоминаю, – разочарованно сказал Захар. – Размножай его по-быстрому и разбрасывай по райотделам. Пусть проверят, не наследил ли где. И у нас обязательно нужно поглядеть – вдруг где-то завалялся? Его Сергеем звать? А, Лиля?

– Да, Фёдор так его называл, – сдержанно ответила Селедкова.

– Значит, это всё, что мы имеем? Сколько ему лет? Тридцатник, не больше? – прищурился Захар.

– Похоже, что так, – опять согласилась свидетельница. – Я же внимательно-то не присматривалась. Но мне всё же показалось, что парень молодой, только спившийся.

– Лилия, вы очень устали? – спросил Грачёв, торопясь перейти к другому портрету. – Чтобы на завтра не оставлять, нарисуем второго? Я всё понимаю, про детей помню, но – надо…

– Я постараюсь, – с готовностью отозвалась Лилия. – Как там мальчишки, ночью-то, одни? Страшно им…

– Вы уже наловчились, так теперь быстрее дело пойдёт! – успокоил Всеволод.

Минц тем временем переснял портрет бородатого Серёги и ушёл в лабораторию. Ружецкий на круглой высокой табуретке крутанулся к картотеке.

– Начали, Лиля, будь внимательнее. Вспоминай его хорошенько, ничего не путай. Тут каждая деталь важна – а то невиновного сцапать можно…

На сей раз дело спорилось, и через сорок минут на экране появилась изображение человека средних лет, кавказской наружности. Тенгиз сразу же заволновался, вытянул шею, начал дёргать себя за усы и притопывать каблуками. Остальные смотрели на него и молчали, понимая, что сейчас что-то может и проясниться.

– Захар, это Квежо Габлая! У него ещё брат был, Мамука – убили в прошлом году, в разборке…