Родственный обмен. Книга 1. Обман - Виктория Доненко Страница 16

— И вот еще пятьдесят. Купите мне букет белых роз на ваши рубли:

Парень, не скрывая радости от нежданно подвалившей суммы, рассматривал купюры на свет, хрустел ими, любовался.

— Эх, хороши президентики, что один, что другой! Нам бы такого какого-нибудь, а то все неприкаянных каких-то берут, без хруста. — Он сунул деньги в карман. — Окейчик! Окейчик! Будут вам белые розы… — и запел: — «Белые розы, белые розы, беззащитны шипы…»

— А вы потом куда? — спросила Алекс.

— Бомбить поеду, — объявил лопоухий. Алекс растерялась.

— Кого бомбить?!

— Да это у нас выражение такое! — махнул рукой шофер. — Значит, клиентов искать. Чего испугалась?

— Понятно, — облегченно выдохнула Алекс. — А вы не можете меня подождать? Меня бомбить будете, когда вернусь.

— А я тебе чего, приглянулся? — обрадовался курносый. — Чего ты мне выкаешь-то?

Алекс усмехнулась.

— Да, вы хороший человек. Я больше не буду на «вы», просто еще нет привычки.

— Ну да, конечно… — начал охотно рассуждать парень. — Лицо у меня хорошее, открытое. И фигура нормальная. Сбросить только вот несколько килограммов нужно. Мне даже в стриптиз предлагали, но я отказался. Не могу работать без любви. Хотя если просьба от души исходит, то в принципе можно.

— От души, — заверила его Алекс.

— А сколько ждать?

— Недолго, — сказала Алекс, открывая дверцу «жигулей».

— Ну, так это… Долго я и не могу. Зарабатывать же надо… — забормотал лопоухий. — На душевную жизнь.

— Дождешься меня — дам еще столько же, — пообещала Алекс.

Парень осмотрел ее иронически.

— Ты что, миллионерша?

— Да, — просто ответила Алекс и вышла из машины.

Водитель расхохотался, выходя вслед за ней.

— Вот, мама дорогая, миллионершу подцепил!.. Не, на нашей работе не соскучишься!

Алекс пошла в глубь территории кладбища, сверяясь с нарисованным Женей на листе бумаги планом. Свернула в сторону от главной аллеи… Через десяток метров она увидела то, что искала.

Пространство два на два метра было огорожено низкой некрашеной металлической оградой. Внутри — более чем скромный вертикальный могильный камень. На нем черно-белая фотография на керамической плитке и какая-то надпись.

Алекс подошла поближе. Чей это портрет? Ах да, кажется, это ее бабушка, мать сестер Веры и Юли. Мама рассказывала Алекс, что портрет бабушки Алекс висел в доме на Чистопрудном бульваре, в спальне сестер, на стене, рядом с дешевым плакатом — тогда в далекие 70-е…

Перед камнем, на маленькой врытой в землю деревянной скамеечке, спиной к Алекс, сидела женщина. Рядом, на краю цветника, стояла урна с прахом. С прахом тетки Алекс, тети Веры…

Алекс остановилась, не дойдя до могилы несколько шагов. Женщина взяла в руки совок, внезапно на несколько секунд замерла и резко обернулась, словно затылком почувствовав чей-то взгляд. И увидела Алекс. А та увидела Сашу. Обе замерли в растерянности и молчании.

Они неотличимо похожи. И каждая увидела словно свое отражение.

Саша медленно ошеломленно разжала пальцы, и совок шлепнулся на землю. Алекс в замешательстве расслабила ладонь, и огромный букет белых роз, неторопливо рассыпаясь веером, тоже упал.

— Кто ты? — наконец недоуменно прошептала Саша.

— Я — Алекс, твоя сестра, — прозвучало в ответ.

— Но у меня нет сестры… — пробормотала Саша, не отрывая от Алекс остановившегося взгляда.

— Значит, теперь будет, — сказала Алекс.

Она уже пришла в себя, вынула из сумки и поставила на край цветника вторую урну. Урну с прахом своей матери…

— И надписей нужно теперь тоже две: Вера Тимофеева и Юлия Тимофеева… — прошептала Алекс.

Она смотрела на две урны, стоявшие рядом. Прах Веры и Юли… Двух сестер. Рядом стояли их дочери. Саша и Алекс. Измотанная переводчица из Москвы и роскошная миллионерша из Америки. И Алекс заплакала. Саша вслед за ней…

Потом они молча закопали урны и пошли к выходу.

— Я тебе все расскажу потом… — пробормотала Алекс. — Не здесь… Хотя твоя мама, а моя тетя тебе наверняка многое давным-давно рассказала. Только ты не знала обо мне, вот и все… Правда?..

Саша вздохнула и кивнула.

Курносый водитель, стоявший возле своих раздолбанных «жигулей», увидев их рядом, потерял дар речи.

— Не бойся, все в порядке! — поспешила успокоить его Алекс. — Это моя сестра.

Парень стал медленно приходить в себя.

— Да-а… Вот это номер… Вы когда с кладбища вышли вдвоем, меня чуть кондрашка не хватила. Нет, честно! Все, думаю, ку-ку. Башню мне свалило, думаю.

Ушла одна — пришли две. Так, что, девчонки, в принципе надо бы добавить. За нервный шок.

— Да ладно болтать! — резко остановила его уже пришедшая в себя Саша. — Не заметил разве, что прически разные и одежда? Небось, сразу во всем разобрался, а теперь лепишь горбатого!

Она еще раз искоса окинула взглядом сестрицу. Да, одета что надо… И стрижечка будь здрав…

Алекс, не заметив ее завистливого взгляда, смеясь, протянула курносому еще одну стодолларовую купюру.

— Достаточно? У нас сегодня большая печаль. Но и большая радость. В первый раз в жизни сестры друг друга увидели. Ну что, поехали?

— Как это — первый раз? — поинтересовался лопоухий, садясь в машину. — Родные сестры — и в первый раз?!

— Мы не родные… — сказала Алекс.

— Как не родные? — опять изумился шофер. — Одно лицо — и не родные?

Алекс посмотрела на Сашу. Та внимательно взглянула на нее… Лица неотличимые, зато оформление очень разное…

— А в самом деле! Это что же получается? — с наигранным оживлением заговорила Саша. — Если наши матери близнецы, а отец — один, то мы, выходит, сестры больше, чем двоюродные. Мы — одноюродные, считай — родные!.. С ума сойти… Алекс радостно приникла к сестре.

— Ну конечно, родные!.. Родные!.. Водитель весело оглянулся на них.

— Так, может, раз такое дело, еще по стольничку?.. С каждой. А?.. За воссоединение семьи!

Саша усмехнулась.

— А жирно не будет? Он тотчас посерьезнел.

— Не будет. Я, может, на твоей сестре еще поженюсь. Посватаюсь, как положено, да поженюсь!

— Держи карман шире! — хмыкнула Саша. Парень вновь начал валять дурака.

— А что? Лично я ей понравился. У меня к ней тоже претензий нет. Иностранка, конечно… Ну, так мы же интернационалисты…

— Знаю я вас! За сто долларов вы все интернационалисты. Особенно с молодой девушкой, — отозвалась Саша.