Белый конь на принце - Дарья Донцова Страница 16

– Лучше не связывать свою судьбу с пьянчугой, –посоветовала я, – уходите от него.

– А квартира, – встрепенулась Олеся, – добронажитое? Телевизор, холодильник, три ковра, шесть бокалов хрустальных. И Митричбез меня пропадет.

– Здрассти, – разнеслось по кухне.

Мы с Олесей одновременно обернулись на звук. На пороге стоялрастрепанный, небритый, но на вид кристально трезвый герой дня.

– Сел в маршрутку, заснул от усталости, так водила меняпо башке огрел, – пожаловался он, – во народ! Понаехали в Москву, сгор спустились и свои порядки устанавливают! Так меня треснули, что не помню,как до квартиры дошел!

– Первый раз встречаюсь со случаем парадоксальногоотрезвления, – пробормотала я, – слышала, что алкоголику надо ушисильно потереть, вроде это помогает.

Олеся почесала щеку.

– У Митрича особенность такая. Если его по башкеохреначить, он станет как стекло!

– Остекленевший, – не удержалась я.

– Не, трезвый, – возразила Олеся.

– Оригинально, – удивилась я. – Вы непробовали бить мужа по голове каждый раз, когда он водкой наливается?

Олеся потупилась.

– Пользуюсь. Помогает отлично.

– Че у нас с дверью в туалет? – мирно спросилМитрич, протискиваясь за стол. – Опять упала?

Олеся кивнула, алкоголик поморщился.

– Ну народ! Кривой дом соорудили! Десятый год в немживем, и створка все время валится. Все! Надоело ее чинить! Сделаю занавеску!

– Не надо, – встревожилась Олеся, – без дверинеудобно.

– Привыкнешь, – сурово распорядился муж.

– Если повесить портьеру на толстую деревянную палку,тоже неплохо получится, – дала я Олесе совет, – хотя нетстопроцентной уверенности, что она при падении Митрича по башке огреет.

– Давай борща! – стукнул кулаком по столу Митрич.

– Ты его съел, – ответила жена.

– Когда?

– В обед, – терпеливо сказала Олеся.

– Я сегодня не жрал, – нахмурился муж.

– Еще как нахлебался, – вздохнула жена, – тритарелки слопал и водкой запил.

– А не ври-ка, – начал закипать алкоголик, –я только с работы пришел, ноги от ходьбы гудят.

– Вроде бы ты откуда-то на маршрутке ехал, – подделаего жена.

– Вы ходите на службу в майке, трениках инебритый? – вмешалась я в их разговор.

– Погодите, мама, – отмахнулся от меня, словно отнадоедливой мухи, Митрич, – вас в гости не звали, коли сами приперлись,жуйте тряпку, лучше б дочь нормально воспитали.

– Побойся бога, – всплеснула руками Олеся, –моя мать пять лет как померла, ты еще на поминках редькой в масле объелся!

Лоб Митрича собрался складками, брови сдвинулись кпереносице.

– А и правда, – загудел он, – что ж этополучается? Она вернулась? За что мне такое? Сгиньте, мама, ваше время истекло,дайте людям пожить нормально. Кыш на тот свет!

Олеся схватила с плиты эмалированный ковшик и треснула мужапо затылку. Митрич ударился лбом о стол, икнул, потом принял вертикальноеположение и спросил:

– Какой месяц на дворе?

– Октябрь, – ответила я.

– Зима пришла, – мечтательно протянулМитрич, – надо бы к мамке в Ковров скатать. Чеснок сажать пора, одна живетмамонька, помочь ей, кроме сына, некому.

Олеся быстро перекрестилась.

– Померла она, слава богу.

Митрич привстал.

– Давно?

– В две тысячи первом, – радостно сообщила жена.

– Что, совсем убралась? – растерялся муж.

– Кабы наполовину, я б давно сама на кладбищеоказалась. Очень требовательная женщина, все ей поперек характера было, –призналась Олеся, – дочерей извела, зятьев, одну меня догрызть не успела,вылезла я из ее когтей живая.

– Так я сирота? – взвыл Митрич. – Ой,горюшко!

Олеся открыла шкафчик, добыла оттуда чугунную сковородку,размахнулась…

– Стой, – испугалась я, – понимаю, что ты ударамиего переключаешь, как радиоприемник с одной станции на другую, но мне с нимпоговорить надо, а чугунина очень тяжелая.

– В самый раз, – азартно выкрикнула Олеся иопустила сковородку мужу на темечко.

Лоб Митрича снова встретился со столом, пьянчуга короткоикнул, выпрямился, улыбнулся и сказал:

– Вставать на службу пора! Утро красит ярким светомстены древнего Кремля, просыпается с рассветом вся советская земля!

Олеся опустилась на табуретку.

– Теперь можете говорить, Митрич в адеквате. Только унего сейчас вроде как шесть утра, но это беседе не помешает.