Пятый угол - Йоханнес Марио Зиммель Страница 16

Генерал Эффель предложил ему орден, но Томас отказался:

— Я человек штатский до мозга костей, господин генерал. Все это не по мне.

— Тогда скажите сами, что вы хотели бы, мсье Ливен.

— Если бы можно было получить некоторое количество бланков французских паспортов, господин генерал. И соответствующие штемпеля. В Париже живет так много немцев, которые в случае прихода нацистов хотели бы скрыться. Бежать они не могут — нет денег. Хотелось бы помочь беднягам.

Какое-то время генерал молчал, потом заговорил:

— Хотя это и нелегко, мсье, но я уважаю ваше желание и выполню его.

После этого в элегантную квартиру Томаса Ливена в Булонском сквере один за другим зачастили посетители. Денег он с них не брал. Они получали поддельные паспорта даром, но только те, кому грозили тюрьма или казнь. Томас называл это игрой в консульство, и занимался ею с увлечением. У богачей он изъял целое состояние и теперь немного помогал бедным. А вообще-то немецкие войска не торопились. Французы называли все это странной войной.

А Томас Ливен продолжал ездить в Брюссель и Цюрих. В марте 1940 года он как-то вернулся домой на день раньше обещанного. Мими уже давно жила у него и всегда знала, в котором часу он должен появиться. На этот раз он позабыл сообщить ей, что прибудет раньше. «Для малышки это будет сюрприз», — думал Томас. Сюрприз и впрямь удался — он застал Мими в объятиях любезнейшего полковника Симеона.

— Мсье, — сказал полковник, застегивая пуговицы мундира, — беру всю вину на себя. Я соблазнил Мими. Я злоупотребил вашим доверием. Прощения мне нет. Выбор оружия за вами.

— Убирайтесь из моей квартиры и никогда больше здесь не появляйтесь!

Цвет лица Симеона стал напоминать клубнику, он закусил губу и вышел.

Мими робко сказала:

— Ты был очень груб.

— Ты его, стало быть, любишь?

— Я люблю вас обоих. Он такой мужественный и романтичный, а ты такой умный и веселый!

— Ах, Мими, что мне с тобой делать? — ответил Томас убито и присел на край постели. Внезапно до него дошло, что Мими ему чертовски нравится…

10 мая началось немецкое наступление. Бельгийцы просчитались: на них напали вторично. Немцы задействовали 190 дивизий. Им противостояли 12 голландских дивизий, 23 бельгийских, 10 британских, 78 французских и 1 польская. 850 самолетов союзников, частично устаревших конструкций, должны были сражаться с 4500 немецких самолетов. Крах произошел с пугающей быстротой, началась паника. Десять миллионов французов ожидала жалкая судьба беженцев.

Томас Ливен не спеша ликвидировал свое хозяйство в Париже. Последние поддельные паспорта он выдавал соотечественникам, когда вдали уже были слышны глухие разрывы снарядов. Он перевязал пачки франков, долларов и фунтов, аккуратно снабдив их бандерольками и сложив в чемодан с двойным дном. Ему помогала Мими. В последние дни она подурнела. Томас держался с ней по-дружески, но сохранял дистанцию. Рана, нанесенная полковником, еще не зажила.

Внешне он не терял самообладания:

— Судя по последним сводкам, немцы движутся с севера на восток. У нас еще есть немного времени, а потом мы покинем Париж, двинемся в юго-западном направлении. Бензина у нас достаточно. Поедем через Манс, затем южнее, в направлении Бордо и… — он прервал себя, — ты плачешь?

Мими всхлипнула:

— Ты берешь меня с собой?

— Ну да, конечно. Не могу же я тебя здесь бросить.

— Но я же изменяла тебе…

— Дитя, — ответил он с достоинством, — чтобы иметь право говорить об измене, тебе пришлось бы завести шашни с Уинстоном Черчиллем.

— Ах, Томас, ты прелесть! А его ты тоже прощаешь?

— Еще легче, чем тебя. Что он тебя любит, можно понять.

— Томас…

— Да?

— Он в саду.

Томас даже взвился:

— С какой это стати?

— Он в таком отчаянии. Не знает, что ему делать. Он вернулся из командировки и не застал никого из своих сотрудников. Он сейчас совсем один, без машины, без бензина…

— Откуда ты это знаешь?

— Он… он мне рассказал… приходил час назад, я обещала поговорить с тобой…

— В голове не укладывается, — признался Томас и расхохотался до слез.