Золото гетмана - Виталий Гладкий Страница 16

Гетман Иван Скоропадский лежал на пуховых подушках с лицом неподвижным и бледным, словно у покойника. Только капельки пота, выступающие на челе, подсказывали стороннему человеку, что он еще жив и борется с болезнью. Гетман дышал неровно, прерывисто, а в груди раздавались хрипы. Его исхудавшие руки, прежде крепкие и проворные, стали похожи на птичьи лапки; они судорожно вцепились в край барсучьего одеяла, которым знахарь укрыл Скоропадского, – гетмана все время знобило.

Знахарь Анатий Воропай был опытным врачевателем; в свое время он пользовал запорожскую старшину, поэтому хорошо знал свойства барсучьих шкур. Они могли излечить от многих хворей, в особенности от простуды, но только не от той болезни, которая одолевала гетмана. Она была известна Воропаю, да вот беда – излечиться от нее человек мог только сам, лишь с малой помощью знахаря. Был бы организм здоровый. Увы, этим-то гетман как раз и не мог похвастать.

Болезнь свалила Скоропадского еще в Петербурге, когда он понял, что умыслил царь Петр – дать полный окорот малороссийским старшинам, поставив над ними русских воевод, а фигуру гетмана низвести до уровня потешного князя-папы Бутурлина. Уж как довезли его до Глухова, только Бог знает. Печаль и полное бессилие сразили гетмана как острая сабля. Не будь с ним Насти, любимой жены, которая всю дорогу почти не смыкала очей, воркуя над ним, как горлинка, не видать бы ему родной стороны…

Болезнь опустошила душу гетмана, иссушила тело, выпив почти все его жизненные соки, но не смогла вымести из головы мрачные мысли и воспоминания. Там крутили нескончаемую карусель статьи, поданные им 17 июля 1708 года на подпись царю Петру Алексеевичу:

«По превеликой милости своей, ваше царское величество обещали утвердить и сберечь все наши права, вольности [30]и порядки войсковые; теперь просим о милостивом пожаловании тех статей…»

Резолюция: «Права, вольности и порядки прежние, а особливо те, на которых приступил Богдан Хмельницкий с народом под высокодержавную руку царя Алексия Михайловича. Государь в грамоте, им подписанной, подтвердил уже генерально, и ныне ненарушимо содержать их по милости своей обещает. А статьи обстоятельные дадутся гетману после; ныне же это невозможно по неимению времени и по случаю похода государева в Польшу…»

Где эти права и вольности?! Да и как они могут быть, если статьи и резолюции к ним подписал не сам государь, а канцлер граф Головкин. Обвели новоиспеченного гетмана вокруг пальца, как сельского дурачка…

«Воеводам будет дано повеление, – отписался Головкин, – чтоб они без указу до малороссиян притязаний не имели, вольностей их не нарушали, в суды и расправы не вмешивались. А если будет какое важное дело к малороссиянину, то розыск и справедливость чинили б с согласия полковников и старшин…»

Ложь, сплошное надувательство! Сначала в Киеве поставили наместника-воеводу, князя Голицына, а в Глухове учредили должность «государева министра» – особого чиновника, который должен был отвечать перед правительством за благонадежность гетмана и участвовать вместе с ним в управлении страной. Первым таким «министром» стал суздальский наместник Измайлов. Затем на его место были назначены двое: думный дьяк Виниус и стольник Федор Протасьев.

И вот теперь учреждена Малороссийская коллегия. Это удар в самое сердце казачества. В ответ на жалобу Скоропадского, что этим уничтожаются пункты Хмельницкого, царь Петр собственноручно написал: «Вместо того, как постановлено Хмельницким, чтоб верхней апелляции быть у воевод великороссийских, оная коллегия учреждена, и тако ничего нарушения постановленным пунктам не мнить».

Умница Настя не раз предупреждала его, что государь из-за предательства Мазепы может вознамериться извести гетманщину. И что ему нужно искать милостей не только самого Петра Алексевича, но и его любимцев и фаворитов.

Гетман лишен был права дарить и отнимать маетности народные, но мог распоряжаться своим наследными и ранговыми владениями. При царе Петре ранговые владения уже были весьма незначительны. Прежде гетманам принадлежало Чигиринское староство, затем Гадячское, но и оттуда была отнята Котельва и причислена к Ахтырскому полку. Генеральный обозный имел четыреста дворов, генеральные судьи и подскарбий [31]– по триста, генеральный писарь, есаул, хорунжий и бунчужный – по двести; из этого, весьма ограниченного, состояния трудно было уделять другим.

Но Скоропадскому в удел попали некоторые владения Мазепы и его товарищей, и он решился частью из них пожертвовать в пользу вельмож московских – чтобы задобрить их, умаслить. Гетман подарил светлейшему князю Меншикову Почеп и Ямполь с четырьмя мельницами, исключая находившиеся там казацкие земли. При этом Меншиков получил благодарственный универсал, в котором сказано, что это дается ему в знак признания и уважения понесенных им трудов на благо Малороссии и знаменитых его побед. А Шафирову подарил местечко Понорницу, село Вербы и сельцо Козолуповку, принадлежавшие прежде генеральному обозному Ломиковскому, одному из главных сторонников Мазепы.

И что же Меншиков? Получив Почеп, он увеличил свой надел собственной властью вдесятеро. Под видом древнего Почепского уезда присоединил к Почепской волости еще и сотни – Мглинскую, Бакланскую, а также часть Стародубской и Погарской. Вошедшие в эти пределы владельцы, чиновники и казаки с их крестьянами и посполитыми [32]были причислены к Почепу и обложены повинностями как жители удельного княжества Меншикова.

Возмущенный Скоропадский обратился к Петру. В результате Меншиков в очередной раз получил серьезную выволочку, дьяка Лосева, который межевал Почепщину, удалили, а государь издал Сенату указ: тому, что гетман после Полтавской баталии отдал князю Меншикову и что жалованной грамотой утверждено – быть за ним. А что сверх того примежевано и взято, возвратить гетману и послать нарочного, чтобы то размежевание упразднить.

Озлобленный на Скоропадского, Меншиков конечно же выпросил у государя помилования, но поклялся отомстить и гетману, и Малороссии. Мелкие уколы не в счет – сколько их было! Но тотчас же после ссоры с Меншиковым из Петербурга начали поступать приказы о посылке казаков на работы и в походы.